Хрустальная сосна
Шрифт:
Но моя жизнь уже твердо определена. И в ней ничего нельзя изменить…
Почему я вдруг подумал об этом сейчас? Бесстыдная ли Тамара тому причиной? Или вчерашний ночной разговор с Лавровым? Пусть не о женщинах, но все равно о смысле жизни, об ошибках и невозможности их исправить.
Даже если так, даже если так - что я могу сделать, чтобы изменить свою жизнь? Хоть в малом, хоть в большом все определено и рассчитано на много лет вперед. Я буду работать в НИИ, ни шатко ни валко, поднимаясь постепенно от простого инженера до начальника группы, сектора, отдела… Я не лучше других, но и не хуже, и у меня
Странно - начав размышлять о женщинах, я вдруг пришел опять к своей гитаре и своей жизни вообще…
Но стоит ли что-то в ней менять? Не приведут ли перемены только к худшему? То, что у сейчас есть, более-менее налажено. Если бы я решил что-то изменить, то разрушить все можно быстро, а создать новое? Хотя нет, моя жизнь настолько прочна, что с ней ничего не может произойти. Даже ели я того захочу сам. Даже… Я не успел додумать эти тягостные мысли.
Снаружи послышались шаги, шорох травы и хруст веток. Эти возвращаются сюда…- подумал я и стремительно вышел из столовой. Еще одного испытания чужим сексом мне было уже не выдержать. Но едва увидев медленно двигающийся силуэт, понял, что испугался зря.
– Это ты… - тихо констатировал я.
– А это - ты?
– Как видишь…
Наш диалог был столь смешон своей полной бессодержательностью, что мы с Викой рассмеялись. Что-то невнятное мелькало между нами, если мы могли узнать друг друга по необъяснимым признакам в кромешной тьме. И вообще, увидев ее голой - не подсмотрев тайком, а вполне открыто видя и даже общаясь - я уже не мог относиться к ней, как прежде. Что-то опасное, тайное и томительное стало отзываться в моей душе рядом с этой женщиной.
– Классно, - засмеялась она.
– Похоже мы с тобой в последние ночи только и делаем, что ловим друг друга в столовой…
– Да уж, - засмеялся и я.
– Ночь любви, - сказала Вика, кивнув в строну реки, где недавно исчез белый силуэт Тамары.
– Видел?
– Слышал, - вздохнул я.
– Я тут сидел и задремал, когда они явились, и мне было уже уйти…
– И ты получил удовольствие?
– спросила Вика.
– То есть нет, прошу прощения! Святым*такие* удовольствия противопоказаны.
– Нет, почему же… Полезно было кое-что новое для себя узнать…
А ты почему бродишь?
– спросил я, желая переменить тему.
– По тому же самому, - ответила Вика.
– Из-за этой дуры, целки- невредимки.
– Кого-кого?
– не понял я.
– Да Людки, кого же еще…
– А чем она тебе помешала?
– Костя ей ноги раздвинул наконец. В нашей палатке, ясное дело. А она, как ни странно, девушкой оказалась…Впрочем, именно такие обычно и бывают старыми девами. Ну, в общем, не может этим заниматься при посторонних.
– А что… Не девушка может?
– Женя, Женя…- Вика укоризненно покачала сверкнувшими под луной волосами.
– Откуда ты свалился? Ты что - никогда к
– Честно?… Не ходил… Так уж получилось. Таков уж я уродился.
Святые иными не бывают…
– Ох, Женька…- она на секунду прижалась к моему плечу.
– Какой ты… Просто чудо, что такие есть. Когда глядишь на тебя, начинаешь верить, что мир станет немного лучше…
– Да уж… А сегодня в самом деле, похоже все взбесились, -сказал я, вспомнив неизвестную парочку, на которую я наткнулся среди луга.
– Луна, что ли на них так действует?
Вика тихо засмеялась, ничего не ответив.
– А ты, кстати, что время зря теряешь?
– я решил, что мне пора идти в атаку.
– Почему одна в такую ночь? Неужели от всех отбилась?
– И не говори… Выбирателей было хоть отбавляй… Один шофер чего стоит! И Костя мореход, прежде чем с Людки ее неподражаемые трусы снял, целый час пытался со мной это сделать…
– Костя неплохой мужик, - зачем-то возразил я, вспомнив, как по моей просьбе он отстал от Кати.
– У него…
– Все мозги в пипиське остались, - завершила вместо меня Вика.
– А разве это плохо?
– усмехнулся я.
– Неужели лучше быть, как ты говоришь, "святым" вроде меня?
– Иногда лучше, - вздохнула она.
– От человека ведь все зависит… А эти…Не нужны они мне все, на хрен. Надоели. Я молчал, чувствуя снова вернувшееся желание. Я хотел Вику -прямо сейчас, такую, как есть. И в памяти моей, обжигая и дурманя, шевелилось воспоминание о ней… Я сидел, вцепившись в край скамейки, не давая себе встать и сделать лишний шаг.
– Слушай!
– Вика засмеялась, переходя на свой обычный шутливый тон.
– Мы с тобой так похожи друг на друга. Я кошка, которая гуляет сама по себе. А ты -кот, который вообще ни с кем не гуляет! Смех ее зазвенел серебристо под серебряным лунным светом, одновременно завораживая и отрезвляя.
– А вообще, Женя, - заговорила она серьезно, и я снова восхитился ее способностью молниеносно менять тон разговора.
– Спасибо тебе большое…
– За что?
– искренне изумился я.
– За твое отношение ко мне, которого я вовсе не заслуживаю.
– За какое отношение? По-моему, ничего особенного!
– Ну конечно! Ты же каждую девицу бежишь вызволять, вооружившись топором против пятерых деревенских жлобов!
– Каким топором?!
– мне было одновременно приятно и неловко.
– Тебе показалось все!
– Да уж, конечно, показалось, - передразнила меня Вика.
– В общем - спасибо тебе. За все. Что было. И что будет… Она замолчала, сидя рядом со мной на дощатой скамейке. В сущности, я видел только ее смутный силуэт, лишь в глазах чуть отражался свет почти незаметных звезд. Да по рыжим волосам иногда перебегали лунные блики. Но я ловил ее запах - чистый, свежий запах желанной мною женщины… Да. желанной: кто-то другой, вдруг проснувшийся во мне, хотел ее. Хотел неимоверно и уже не абстрактно, а именно ее - рыжеволосую Вику,*мою* Вику, почти отдавшуюся мне на солнечном лугу… Протянув в темноту руку, я нашел ее бедро и сжал чуть выше колена. Вика вздрогнула, и дрожь ее передалась мне; нога ее была одновременно тугой и мягкой, очень теплой даже сквозь толстые брюки и страшно манящей к себе…