Хрустальная удача
Шрифт:
Леди Бертрам не видела ничего вокруг. Она, покачиваясь, гладила мужчину по щеке.
— Франсуа, — шептала она, целуя его в губы, — Франсуа, я знала, что ты спасешь меня, я ждала, я верила…
Каждое слово Лукреции раскаленными иглами вонзалось в сердце Кроуфорда, измученное ревностью.
Ришери слабо улыбнулся, на губах его выступила кровавая пена.
— Я люблю вас, Аделаида, — прошептал он, — не плачьте, я пришел.
— Прости меня, прости за ту проклятую порку на корабле, и за мою жестокость, и за клятву, что я вырвала у тебя в ночь на Эспаньоле…
— Я завидовал Рэли, потому что он… Я счастлив, что умираю вместо тебя. Я люблю…
Глаза Франсуа де Ришери остались открытыми. Кроуфорд поднял голову и увидел, как из-за спины ослепшей от горя леди Бертрам поднялась призрачная женщина в черном и, покачав головой, медленно растаяла в воздухе.
Лукреция протянула руку и ладонью закрыла французу глаза.
Кроуфорд поднялся и, глядя на женщину взглядом, полным боли и отчаяния, отступил назад. Мертвый победил живого.
— Ничего уже не исправишь, — прошептал он. — Слишком поздно. Это я должен был прийти — и не пришел, спасти — и не спас.
— Уж не хочешь ли ты убить ее? — услышал он, обернулся и встретился взглядом с индианкой.
По ее расцарапанному лицу струилась кровь, в крови были ее платье и руки.
— Нет, не хочу.
Кроуфорд подошел к На-Чан-Чель и обхватил ее за плечи.
— Что ты наделала, дурочка, что ты наделала? — спросил он, заглядывая ей в глаза.
В ту же секунду сильный толчок потряс пирамиду до самого основания. Индианка вырвалась из его рук, и как кошка отпрыгнула в сторону. Глаза ее полыхнули зеленым огнем.
— Я исполнила долг! — крикнула она, сжимая жертвенный нож в руке.
Пришедшая в себя Элейна, услышав зловещий бой «лежащих на земле барабанов», шепотом спросила спросила у Харта:
— Что это, Уильям?
— Землетрясение… — мрачно ответил тот, устремляя взгляд в сторону пирамиды и понимая, что он не в силах ничем помочь гибнущим там людям.
— Надо уходить отсюда, — сказал Ван Дер Фельд. — Вы как раз вовремя пришли в себя, мисс, чтобы спускаться.
И как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как в ужасе мечутся по платформе, толкаясь перед рушащейся лестницей, обезумевшие от страха люди. Рядом с саркофагом остались только Кроуфорд и яростно хлещущая себя по бокам огромная бурая онза. Как она там оказалась и куда исчезла индианка, никто не видел.
Кроуфорд отбросил бесполезную в таких условиях саблю и схватился за кинжал. Кошка прыгнула, Кроуфорд присел и, когда животное было над ним, резко ударил его в пах и рванул клинок на себя. Раздирающий вопль, в котором боль и страх небытия слились воедино, вырвался из груди смертельно раненого животного, и оно рухнуло на камни.
В ту же секунду еще несколько мощных подземных толчков подряд сотрясли землю, и пирамида зашаталась. Кроуфорд, с трудом удерживая равновесие, бросился к застывшей с мертвым французом на коленях Лукреции. Но внезапно со страшным треском лопнул каменный саркофаг, и из него вырвалась тугая струя
Спасаясь от землетрясения, индейцы и монахи бросились вниз по лестнице, падая и давя друг друга. Сверху им на головы сыпались камни.
Пирамида ходила ходуном, падали, ломаясь, вырванные с корнем деревья, с окружающих скал-тепуи срывались гигантские обломки и с грохотом, круша все на своем пути, валились в долину. То тут, то там из-под земли вырывались черные фонтаны.
Кроуфорд упорно пробирался к застывшей в оцепенении женщине. Схватив за плечи, он с силой поднял ее.
— Бежим, Лу!
— Я не могу бросить здесь Франсуа, — ответила леди Бертрам, упираясь. — Мне надо его похоронить!
Тогда Кроуфорд размахнулся и влепил ей пощечину, потом еще одну. Из носа миледи хлынула кровь, и, закричав от боли, она прижала руку к лицу.
— Идем же! — заорал Кроуфорд и рванул женщину на себя.
Пирамида вздрогнула, камни ушли у них из под ног, и оба кубарем покатились вниз по заросшему ступенчатому склону.
В эту минуту один из масляных светильников, оставленных у саркофага, опрокинулся прямо в черную жидкось, разлитую на камнях. Громадный столб огня взметнулся к самому небу, и объятая пламенем пирамида вдруг начала медленно складываться внутрь, как карточный домик.
Лукреция, которую очередной подземный толчок отшвырнул в сторону от Кроуфорда, скатилась к подножию пирамиды и упала, потеряв сознание.
К ней сразу же бросились спустившийся со скалы Харт, Потрошитель и голландцы.
Первым до женщины добежал Уильям. Подняв ее на руки, он понес ее на открытое место, подальше от пирамиды, где в компании скулящей собаки их ожидали остальные.
— Где Кроуфорд? — крикнул Харт, осторожно опуская Лукрецию на расстеленный кем-то из солдат плащ.
— Он шлепнулся вон туда! — показал, один из пиратов.
— Я должен найти его! — вскричал Харт и бросился в указанную сторону.
— Уильям! — вскричала Элейна. — Не уходи!
Абрабанель поднял глаза и с укоризной взглянул на девушку.
— Дочь моя, будь скромнее, тем более твой жених рядом!
— Я вернусь! — крикнул Харт. — Позаботься о Лукреции!
Вслед за ним, лая и скуля, бросился Харон.
— Хорошая собака! — обрадовался Уильям. — Ну-ка, ищи. Ищи хозяина!
Собачонка взвизгнула и кинулась в сторону зарослей.
Задыхаясь от дыма и быстрой ходьбы — ибо щенок развивал фантастическую для его кривых маленьких лапок скорость, а земля продолжала качаться под ногами как корабль на волнах, — Уильям перелез через несколько поваленных деревьев и, едва не угодив в трещину, оказался с другой стороны пирамиды, оседающей все ниже и ниже. Пахло сероводородом, окрестные деревья горели. Ярдах в пяти от Уильяма дрались два человека.
Первый, одетый в рясу, повалив второго, придавил его коленом к земле, собираясь вонзить ему в грудь кинжал. Собака с лаем бросилась на людей.