Хулиган напрокат
Шрифт:
Единственная мысль, которая дает спасительный скачок адреналина. А может, он просто вышел по делам?
Отлипаю от двери и с надеждой бросаю на нее взгляд. Точно!
Разве Макс не мог выйти в магазин? Если так, то я однозначно дождусь его здесь.
Вот прямо на этой третьей ступеньке снизу. И в этот момент меня ни капельки не смущает, что это — лестница в подъезде. Я уверенно усаживаюсь на ее каменный край.
Проходит пять минут, десять…
Я подтягиваю колени к груди и укладываю на них подбородок. С замиранием сердца
Заколдовано смотрю на дверь квартиры Ольховского. Жду в прямом смысле чуда.
И мое сердцебиение слетает с катушек, рвется бешеным стуком и выталкивает весь кислород из легких, когда я слышу, как подъезжает лифт на мой этаж.
Вцепившись в перила, подскакиваю на ватные ноги. Смотрю на серые двери кабинки и не дышу.
Я должна все объяснить Максу и извиниться. Не представляю, правда, как… Надеюсь, мое признание прямо ему в глаза, что я отменная дура, хоть как-то меня выручит.
Впиваюсь взглядом в лифт. В моей груди все замирает, а две створки бесшумно разъезжаются и…
— Нина? — ахаю я, а мое сердце разочарованно скулит.
Сестра Макса ошарашенно стопорится прямо в распахнутых дверях лифта. Знакомая миниатюрная девушка в татуировках и легком брючном костюме цвета морской волны и шага не делает из этой кабинки. Смотрит на меня, даже не моргает.
Нина оживает, лишь когда лифт собирается захлопнуться. Выставив вперед руку, она тормозит съезжающиеся дверцы и, наконец, делает шаг вперед.
— Леся? А ты чего здесь сидишь? — Ее глаза округляются.
— Я… — растерянно развожу руками, и мой голос дрожит. — Жду Максима.
Нина останавливается посреди лестничной площадки и все таким же удивленным взглядом рассматривает меня снизу вверх.
— В смысле ждешь? — она выгибает брови.
Я неловко спускаюсь на одну ступеньку и теперь не так сильно возвышаюсь над сестрой Макса.
— В прямом. Я звоню ему, а телефон выключен. Дома никого. Вот и приехала…
Но Нина молчит. Продолжает просто смотреть на меня. И ее задумчиво удивленный взгляд как иголки. Она протыкает им и заставляет меня еще больше нервничать.
— Ты не знаешь, где он? — тихо спрашиваю я, закусывая до боли нижнюю губу. — Когда будет дома? Мы немного с ним повздорили…
— Я в курсе, — хмыкает сестра Макса. — Когда он будет дома? Ну-у-у… — она выдерживает паузу, демонстративно устремляя взгляд в потолок, а потом резко направляет его снова на меня, — где-то через год.
Я хватаюсь рукой за перила лестницы. Пальцами готова переломать холодную железяку, когда через силу шепчу:
— Через год? Макс, что…
И Нина кратким, но уверенным кивком обрывает во мне все трепещущее и живое.
— В армии, — подтверждает она.
— В армии… — бессмысленно вторю я. В моей голове неожиданно становится очень пусто. — Так он так и не пересдал?
— Нет. А ты не знала? — Нина с сожалением смотрит, как я после ее слов на дрожащих ногах медленно
Я отрицательно машу головой.
— Ему предлагали заплатить, но он не стал… — продолжает сестра Максима.
Ее стройная фигурка расплывается перед моими глазами. В них пелена самых горючих слез на свете. Они уже безостановочно скатываются по щекам. Жгут не только снаружи, но и жгут изнутри. Макс и в этот раз поступил честно, а я…
— А забрали когда? — от нахлынувшего бессилия утыкаюсь лбом в свои колени.
— Вчера… — Нина тяжко вздыхает. — Я вот пришла проверить квартиру, все ли братец выключил и перекрыл…
Вчера… Я сжимаю свои пальцы с такой силой, что их сводит от боли, которая стрелой вонзается в самое сердце. Всего один чертов день! Двадцать четыре часа!
— Не успела… — шепчу, сильнее обхватывая руками колени.
Хочется сжать саму себя, чтобы не расползтись по этим ступенькам на части.
— Не-а. А жаль. Макс лысый такой ржачный… — Нина вдруг весело усмехается.
И это меня добивает. Один судорожный вдох, и эхо от моего воя разносится уже по всему подъезду. Я задыхаюсь, захлебываюсь от слез: горьких, едких, жгучих. Мне так больно от обиды и отчаяния.
— Олеся, ну чего ты? — теплые ладони ложатся мне на плечи.
Видимо, Нина сама присаживается рядом со мной на ступени подъезда. Просто я рыдаю так, что не слышу и не ощущаю ничего вокруг, кроме своей невыносимой пустоты внутри.
— Нин, я такая дура-а-а! — протяжным всхлипом оповещаю на весь подъезд.
Сестра Максима придвигается ко мне ближе и, вздыхая, обнимает:
— Извини, но да. Соглашусь.
— И куда его отправят служить?
— Пока не известно. Макс же сейчас в учебке.
— Что мне делать? С ним же как-то можно будет связаться? Потом же он включит телефон? — причитаю и продолжаю реветь на весь подъезд.
— Сомневаюсь, — удручающе обнадеживает Нина.
— Почему? — хлюпаю носом.
— Макс номер сменил. Оставил его только мне и родителям.
Я резко поднимаю голову, поворачивая ее к Нине. Проморгав слезы, с самой чистой и спасительной надеждой заглядываю в такие знакомые карие глаза. А в них проскальзывает сожаление:
— Нет, Лесь. Не обижайся, — твердо сообщает сестра Максима. — Я обещала брату новый номер этот не светить.
— Нина, пожалуйста… — взмаливаюсь я, размазывая тыльной стороной ладони соленые разводы по лицу.
Я смотрю на Нину как на какое-то божество, пока мое сердце горит между ребер. Мне так нужна крупица веры, что Нина сможет помочь. Или я свихнусь…
Но она непреклонна. Хоть и смотрит на меня с откровенным сожалением, но говорит уверенно:
— Сейчас он точно не станет с тобой общаться. Ты обидела его… А мой брат в этом плане хуже девчонки. Он как-то в детстве не разговаривал со мной два месяца, потому что я обещала поделиться с ним конфетой, но не поделилась.