Хулиган напрокат
Шрифт:
Богдан маячит мимо меня, пока я растерянно пялюсь в одну точку. В голове болью отзывается — он врал.
— Я тебе не вещь, чтобы меня кто-то мог забрать, — заторможено тяну каждое слово.
— О, ну конечно. Святая. — Злобный голос Богдана заставляет меня крепко зажмуриться до звездочек в глазах. — Я видел тогда на лестнице, как ты на него смотришь, как он тебя обнимает… Черт! Если бы ты знала, как я его ненавижу.
Мои кожа покрывается мурашками, а голова тошнотворно кружится. Я в каком-то бреду. Мне так дурно, что дышать ровно больше
— А дедушка, Богдан? — рвано сиплю я. — Он в чем перед тобой виноват? Ладно я, но он?
— Вот здесь вышел косяк. Я предположить не мог, что так выйдет. Думал, если узнает, то, наоборот, поможет мне оттянуть тебя от этого гада. Моя цель должна была оправдать средства.
Богдан говорит это так ровно. Я не слышу ни единой нотки сожаления. Я даже перестаю узнавать голос того, кого знаю большую часть своей жизни. Не узнаю того, кто дарил мне конфеты. Это больше не мой Бо в классных завитушках. Я дома у лжеца, гада и предателя.
Резко и широко распахиваю глаза. Богдан все еще наматывает круги по комнате.
В голове столько слов. Хочется шквалом обрушить их на него. Растоптать ими, но получается лишь пробормотать бесполезное:
— Ты меня подставил. И дедушку моего…
Но Богдан, как и не слышит. Он заламывает свои руки, я вижу, как его трясет.
— Я столько времени был в твоей френдзоне, — злоба и раздражение в его голосе набирают обороты. — Что мне оставалось делать? Ты не представляешь, как я себя чувствовал. Ты никогда не смотрела на меня так, как на него. И если бы ты не полезла, куда тебя не просили, то мой план бы сработал. Ты бы ненавидела Ольховского и дальше, а я бы… Леся, ты куда? — Богдан замирает посреди комнаты, когда я проскальзываю мимо него на выход.
Да к черту все! Пустота в груди становится невыносимой. Пусть сам захлебывается в своей подлости. Мне здесь больше не место.
— Что? На хрен тебе сын какого сантехника и учительницы, если можно трахаться с сынком бизнесмена?
Слова Богдана пулями летят мне в спину. Пробивают брешь в моем ступоре. Резко разворачиваюсь и решительно возвращаюсь к Богдану. Становлюсь в метре от него. Вскидываю подбородок и смотрю в эти гадские глаза. И наконец та самая нужная, всеобъемлющая, вкусная злость, как вулкан закипает в моем теле и лавой рвется по венам.
Любит он меня? Нет… Этот кучерявый козлина любит только себя.
Мои пальцы резко перестают дрожать. Они сжимаются, собирая в кулак все «хорошее» не сказанное Богдану.
А я и говорить ему не буду. Иногда лучше делать, чем говорить.
Взмах рукой. Удар. Бывший друг детства вскрикивает, округляя в шоке глаза и хватаясь за свой нос, а мои костяшки пальцем пронзает огненный спазм.
Черт подери! Как же это круто! Теперь понятно, зачем иногда проблемы мальчишки решают именно так. Это даже кайфово… И блин! Больно!
Из квартиры Богдана я выметаюсь за секунды и сбегаю по лестнице на улицу. Дедушка сейчас
Мое заведенное сердце адски бьется в ребра. Я чувствую, что мало место ему в груди. А моя ладонь просто разрывается от боли, но мне плевать.
Макс! Какая же я идиотка!
Я все испортила. Все потеряла. Из-за своей глупости. Я отправила в топку целую неделю.
Семь, возможно, самых важных дней, чтобы быть счастливой.
Выскочив из подъезда, прямо в домашнем платье бегу в сторону торгового центра. Мимо милых гуляющих мамочек с детьми, мимо детворы, играющей в классики, мимо огромных лап цветущей сирени. Никто из них не знает, какая я дура и как обидела человека, которого люблю…
Бегу и попутно вытаскиваю в телефоне номер Макса из всех черных списков на свете и уже набираю его. И однозначно решаю, что если не возьмет трубку или сбросит, то богом клянусь, я достану даже из другой вселенной. Но вместо гудков получаю ответ, пускающий мерзкий холодок по спине:
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…»
Один дозвон. Второй. Пятый. Все одно и то же. Только я не прекращаю звонить, пока ищу глазами на парковке торгового центра желтую машинку с шашкой.
Мне нужно такси. Я должна все исправить.
Глава 35
— Ну же… Пожалуйста! Пожалуйста… — нервно причитаю я.
Мои пальцы уже несколько минут измываются над звонком у знакомой двери, знакомой многоэтажки. Буквально неделю назад я приходила сюда и точно знала: меня ждут.
А сейчас чувствую, как с каждой секундой тону в страхе, что больше этого никогда не повторится.
— Открой же, — настырно давлю на круглую кнопку, слушая, как за дверью квартиры Макса противная трель звонка превращается в тишину. Жуткую и мучительную.
Я не отступлюсь. Я летела сюда, подгоняя таксиста, не для того, чтобы просто поцеловать дверь. Мне нужно поговорить с Максимом. Сейчас я нуждаюсь в этом больше, чем в глотке кислорода.
Но ничего не происходит. Ничего не меняется ни за дверью, ни в динамике моего телефона. Тишина и «аппарат абонента выключен…».
— Макс, пожалуйста… — сдавленно шепчу я и прижимаюсь лбом к шершавой поверхности двери.
Я в прямом смысле опускаю руки. Точнее, руку, которая уже минут десять терроризирует звонок.
Потому что понятно даже такой дуре, как мне — дома никого. Либо же Ольховский очень серьезно настроен не впускать меня в квартиру.
Я пытаюсь дышать глубоко и ровно. У меня неисчерпаемый список вопросов. Где Макс? Почему не берет трубку? Сдал ли он на повторном экзамене? А если нет, то как быстро забирают в эту чертову армию?
Господи! Да это все просто не помещается у меня в черепной коробке! Отсутствие на все ответов скручивает в болезненный узел мое нутро.