Хвала и слава. Том 2

Ивашкевич Ярослав

— Перестань!

— А в конце концов, ты ведь ничего не знаешь. Не знаешь, кто это сделал.

— Не знаю и знаю.

— Все это домыслы!

— Рана была спереди.

— Ох, успокойся. Ну а как могло быть иначе? Я просто вошел в кофейню утром, когда там еще никого не было. Она стояла напротив…

— Испугалась?

— Не ожидала. А может, и ожидала.

— Ты долго целился? Минуту, две, три?..

— Я совсем не целился. Профессор сказал ерунду.

— Не такую уж ерунду.

— Так мне кажется.

— И

ты ничего не почувствовал в тот момент?

— Нет. А впрочем…

— Что?

— Жалость. Если и почувствовал, то только жалость.

— Ох, какой ты страшный, — произнес Губерт, и они снова пошли. — Да, вот еще что, — продолжал Губерт, — давай считать, что это сделал я. Это будет правдоподобно. Скажу, что это я.

— Там, где надо, знают, кто это сделал. Ведь это не я сам так решил!

— Да, да. Но пусть кое-кто думает, что это я. Тебе так будет даже удобнее.

— Свалить все на другого? От этого мне не станет легче.

— А тебе тяжело?

Анджей опять остановился. Он не смотрел на Губерта, взгляд его был устремлен куда-то в пространство.

— А ты что думаешь? Что это хлеб с маслом? Губерт встряхнул его за локоть.

— Анджей, глупый, — сказал он, — ведь мы солдаты.

Анджей словно пробудился. Взглянул на Губерта, усмехнулся, произнес иронически и печально:

— Не убий!

И они разошлись, каждый в свою сторону.

VII

Когда у Лилека земля горела под ногами (а тлела она постоянно), он приходил к Анджею и проводил несколько часов в его комнате, иногда оставался ночевать. Кухня была теперь резиденцией панны Теклы, и она делала вид, что не замечает парня, когда он прокрадывался по коридору.

Несколько раз Спыхала, желая поговорить с молодым Голомбеком, заходил в его комнату и заставал у него Лилека. Он уже привык к нему. Расспросив о нем Анджея, он убедился, что Лилеку можно полностью доверять.

Однажды он зашел к Анджею около полудня. На этот раз в комнате был один Лилек. Оторвавшись от какой-то книги, юноша взглянул на Спыхалу отсутствующим взглядом.

— Что случилось? — спросил Казимеж.

— Несчастье, — пробормотал Лилек. — Азя похитил Басю. — Книга, которую он читал, была «Пан Володыевский». — А который час? — спросил Лилек.

— Двенадцатый.

— О боже, — воскликнул юноша, — я в одиннадцать обещал быть в Мокотове.

— Ого… Это нехорошо, — сказал Спыхала, не переставая улыбаться. — От этого многое может зависеть.

— На этот раз не так уж много, — с некоторым смущением сказал Лилек.

Казимеж раздумывал.

— Ты идешь в Мокотов? — спросил он.

— Ага.

— А где Анджей?

— Не знаю. Сказал, что придет нескоро.

— Ты ночевал здесь? — спросил Спыхала.

— Ночевал.

— Ну ладно, — Спыхала решился. —

Дам тебе один адрес. Ты пойдешь туда и скажешь: «Завтра в то же время, что и всегда».

Лилек внимательно посмотрел на него.

— Не знаю, — сказал он медленно, — не знаю, что это за дело.

Спыхала пожал плечами.

— А тебе-то что?

Лилек запнулся, но все-таки сказал:

— Потому что не всякому делу я готов служить.

Спыхала нахмурил брови.

— Солдат не рассуждает.

Лилек посмотрел на Спыхалу.

— Разные есть солдаты и разные… армии, — сказал он с вызовом.

Спыхала рассердился не на шутку.

— Ерунда! Сейчас есть только одна армия: та, которая борется с немцами. Ну так как, идешь в Мокотов или нет?

— С моим делом я уже опоздал.

— А с моим нет. Идешь?

— А вы не подумали о том, — осторожно сказал Лилек, — что я могу выболтать этот адрес?

— Подумал. Никакой прибыли от этого тебе не будет, — буркнул Спыхала. — В конце концов, я знаю, что могу доверять тебе, как Анджею.

Лилек улыбнулся, и эта улыбка сразу изменила его лицо.

— Вы можете доверять мне.

С этих пор Спыхала посылал Лилека с поручениями. Правда, нечасто, потому что узнал, что Лилек провалился и не обеспечен документами. Свидетельство, что он работает в какой-то там типографии, обслуживающей немцев, было подделано грубо и сразу же вызвало бы подозрения. Парень мог попасться в любую минуту.

По профессии Лилек был наборщик. Анджей знал об этом и сказал Спыхале. Это навело Казимежа на догадку: Лилек, наверно, принимает участие в работе какой-то подпольной типографии. Конечно, прямо об этом он его не спрашивал. Совсем не трудно было догадаться, что это была типография.

Занятый своими делами, Спыхала мало знал о работе вновь созданной организации и не придавал ей значения — ему и в голову не приходило, что это могло быть чем-то значительным. Но постепенно Лилек стал выходить у него из повиновения. Он попросту отказывался передавать его указания, хотя все они — как и то, первое — звучали одинаково невинно.

Понемногу — хотя они и редко виделись — между ними нарастал конфликт, который вспыхнул наконец в один весенний день.

В очень сдержанных словах Лилек объяснил, что не намерен помогать буржуазной организации. Спыхала рассердился и назвал его мерзким прихвостнем Советов. Они расстались в комнате Анджея. Спыхала потом ушел к себе, он хоть и верил в порядочность Лилека, но все же испытывал беспокойство. У него даже мелькнула мысль, что надо бы обезвредить Лилека тем или иным способом. Но пока отказался от этой мысли. Опасность и без того грозила отовсюду. Могла появиться совершенно с неожиданной стороны. А навлекая подозрения на Лилека, можно было скомпрометировать дом на Брацкой и собственную квартиру.