Хватайся! Рискуй. Играй. Умри
Шрифт:
Тогда же познал и куннилингус. Я отказался от сигареты, пожал плечами. Честно ответил:
— Да нормально. Но без любви совсем не то.
Друг охотно согласился.
На самом деле мне безразличен секс, если я занимаюсь им не с любимым человеком. Для меня существует огромная разница между «потрахаться» и «заняться любовью».
Максим Волков
Я добавил:
— Давай больше никогда не экспериментировать. Это скучно.
Я трахал шлюху вместе с родным дядей. Мне не понравилось.
Я трахнул шлюху без дяди. Не очень.
— Думаешь? По-моему, уж лучше секс без любви, чем ничего.
Я трахался с проституткой. И мне понравилось лишь потому, что был под действием алкоголя.
Даже думал, что являюсь асексуалом.
Но я занимался любовью с первой девушкой. Кайф.
— Не, поверь моему опыту. Уж лучше ничего.
Обещанным сюрпризом оказались люди. Не какие-то левые, а мои близкие друзья. Их достаточно много и они из разных городов.
Настя ведет меня к большому шкафу. Говорит:
— Я просила, чтобы никто не приносил подарков. Вместо этого каждый проведет с тобой минутную аудиенцию. И я буду первой.
Она открывает шкаф, а там два жестких стула и настенный беспроводной светильник в форме того, что называют сердцем, светящимся розовым светом. Мы залезаем внутрь, закрываемся. Стоим, не садимся.
— Ты не смеешь отказаться и выйти из шкафа, понял?
Раз моя горячо любимая брюнетка проявляет такую настойчивость, куда ж я денусь?
— На улице ты не дал мне досказать. Но, на самом деле, мною уже было сказано многое. Поэтому, милый, просто сделаю это.
Она обхватывает шею, прикасается своими губами к моим. Секунд пятнадцать мы целуемся.
— Наверное, после нашего расставания я была стервой. Прости за это. И помни, что так или иначе я тебя люблю. Не как парня. А просто.
И она выходит из шкафа.
После нее залезает синеволосая Лейсана. Она приветливо улыбается, мы садимся.
— Четыре месяца. Так мало. Проживи их на всю катушку так, чтобы потом не жалеть о том, чего ты не сделал. Съезди куда-нибудь, подумай о жизни. И сделай что-нибудь для людей, чтобы эти долбанные взрослые поняли, что они прожигают жизнь на совершенно ненужные им вещи.
Мы обнимаемся. Она открывает дверь, впуская множество голосов посетивших еще не начавшуюся вечеринку.
Я праздную день рождения в последний раз.
Кто знает, может, кто-то из моих друзей вообще не доживет до своего следующего дня рождения?
В шкаф залезает Павел Рябов.
— Здаров, братиш. Ну че могу сказать?
Он чешет лысый
— Ты это, береги себя. Не склей ласты, пока не выйдет первый номер «Фоксрока». И, когда ты скопытишься, обязательно напишу трогательный пост о тебе у себя в соцсетях.
После Павла в шкафу оказывается Аня Эванс.
— Ты талантище. И я знаю, о чем ты думаешь. Помни, что наша музыка, твоя музыка спасала жизнь не только тебе, но и многим тысячам других людей. Когда тебе плохо, вспоминай их благодарности, которые они присылают нам снова и снова.
Аня освобождает стул. На ее место садится невысокая блондинка с карими глазами. Вот ее-то я меньше всего ожидал увидеть на своем празднике.
Она серьезно поглядывает на меня, деланно улыбается. Спрашивает:
— Привет. Помнишь?
Нам по шестнадцать лет. В центре города Лаишево, возле сверкающего водой фонтана собралась толпа. Люди глазели на нас. Меня и мою первую девушку, с которой я с легкостью только что расстался.
Четырнадцатое августа.
— Дамы и господа!
Я указал пальцем на стоявшую в десяти метрах от меня кареглазую брюнетку. Заявил:
— Дарья Саввина — шлюха.
Толпа охнула. Щеки Даши запылали, из глаз брызнула противная мне жидкость.
Что же она плачет, словно только что узнала о себе новое?
— За моей спиной, да и при мне бывало, она поимела всех парней, которых я знал, и одну девушку.
Старушка в первом ряду перекрестилась.
Я преувеличил. Она поимела не всех. А только Никиту, Женю, Стаса, Костю, Игоря, Рому и Наташу. Может, еще кого-то, но о них мне знать не дано.
И это во время наших отношений.
Хотя я сам был не ахти каким парнем. Ходил на свидания за ее счет.
Да, стыдно. Но что, мне нельзя позволить иметь девушку, если все сворованные мною деньги в основном шли на оплату счетов?
Я продолжил:
— Скажи теперь, Дашенька, от кого ты залетела?
Она резко вскрикнула:
— Это твой ребенок!
Народ наблюдал за моим страшным хохотом.
— Господа и дамы, как вы думаете, могу ли я быть отцом, если плоду только девять недель? Подсказка: с мая по август я был в Нижнем Новгороде на госпитализации.
Какой-то подросток с черной таксой на поводке громко рассмеялся.