Хватайся! Рискуй. Играй. Умри
Шрифт:
Еще нет Андрея. Но удивляться не стоит.
Я много раз доказывал себе, что дружба — предмет достаточно хрупкий. Скольких друзей люди теряют после сильных ссор. Скольких потерял я.
Бывает, стоит оскорбить друга — и все. Его больше нет.
Все-таки лучший друг — отражение в зеркале. Сколько хочешь обижай его, но он никуда не денется.
Бывает, стоит избить друга до полусмерти — и ваша дружба от этого только крепче.
А бывает, трахнешь двоюродную сестру, а вы все по-прежнему — родственники. Это так. Игорь не раз трахал одну из наших сестер. Инцест —
Настя и я переходим в спальню, где и падаю на кровать. Слабость берет свое.
Девушка падает рядом. Видит в руке конверт.
— Что это?
— Письмо от друга, который, по некоторым обстоятельствам, не может поздравить лично.
Кейт улыбается. Прижимается ко мне.
Как же я люблю ее улыбку.
— Счастливый ты человек, Макс. Сегодня с тобой почти все лучшие друзья и парень. И ты перед ними отыграешь замечательный мини-концерт.
— Что? Концерт?
— Да, Макси. Мы под гитару споем несколько песен. Ты же хочешь этого, не так ли?
Вот он — лучший день рождения.
Я, конечно, знал, что придет время, и я перестану ходить на пары. Но что перестану ходить на зачеты — этого никак предвидеть не смог.
Кэти Фокс шла по левую руку, то и дело согревая лицо дыханием в перчатки. Мы, двое третьекурсников, прогуливали зачет по работе в редакции без стыда и угрызений совести.
— Знаешь, я благодарна судьбе, что все-таки поступила в Елабужский, а не Набережночелнинский институт.
Январский денек выдался холодным, лучше стоило бы сидеть на зачете, в тепле и относительном покое.
— Дело в том, Мяукс, что, если бы не поступила сюда, то не встретила бы ни тебя, ни Акси, ни Лей, ни Лешу. Мне невероятно повезло.
— Что сказать, Кэти, что сказать. Наверное, ты права. Крупно повезло и мне.
— Ведь встретить таких, как ты или Акси — само по себе везение. Вы — один на миллион.
Мы один на миллион.
Девятая композиция в самом разгаре
Передо мною, сидящего рядом с Владом, который ласкает и теребонькает гитару, двадцать три человека. Лучшие друзья, друзья и просто знакомые.
Самых лучших друзей у меня осталось только пятеро. Кэти Фокс, Ульяна Гульданова, Анна Эванс, Лили Енот и Павел Рябов. Возлюбленных и того меньше. Только двое.
Один сидит рядом, другой, точнее, другая, — уходит сейчас в угол зала: Настя. Она позади всех разговаривает по телефону и маловероятно, что подозревает о моей любви к ней.
Ох уж это раздвоение личности. Ох уж сложные человеческие чувства.
— На улице играет музыкант
На гитаре любимый рок-н-ролл.
Он у музы —
Покинувший февральский сон.
Кто-то из этих лиц, что смотрят на меня, может сказать: нельзя любить двоих сразу. Я отвечу: нельзя судить о том, чего не испытывал.
— Его весенние мотивы
В образе гитарных струн
По-весеннему красиво
Трогают нервы людских дум. А я…
Я замолкаю и прошу Влада прекратить играть. Настя роняет телефон, едва стоит на ногах. Упирается в стену.
— Настя, что-то случилось?
Она закрывает лицо ладонями. Я поднимаюсь со стула и иду к ней. Шепчу:
— Телефон ты просто так уронила или что?
Анастасия прижимается к моей груди и всхлипывает.
— Бабушка. Она только что умерла.
Глава 10. Два беспокойных силуэта
Половина двенадцатого. Настя заснула
Я лежу с ней под одним холодным одеялом. В комнате, так же как за окном, темно. Я едва различаю очертания крупных предметов. Не могу заснуть.
Я слышу собственное дыхание.
Ночь со второго декабря на третье.
Там, в коридоре, лежит гроб, а в нем очень пожилая женщина, воспитывавшая мою бывшую девушку.
Кейт попросила меня переночевать с ней, потому что боялась быть ночью наедине с трупом. Куда я могу деться?
Куда я могу деть себя?
Это не первая ночь, когда из-за бессонницы я размышляю о чем-то, что меня беспокоит.
Сильнее всего меня беспокоят люди. Я не понимаю, как можно сидеть целыми днями перед телевизором и выкрикивать безадресно фразы «Да как ты вырядилась, клуша!», «Фу, жирная уродина какая-то!» или «Раз деньги имеют, че ж жиром не трясти?», «Все вы нечестным путем карман деньгами набили». И люди смотрят, смотрят, смотрят до бесконечности мелодраматические телесериалы, рекламу, опять сериалы, кино, внушающие людям с помощью нейролингвистического программирования, что курить и пить — выбор крутого человека. И люди, особенно молодежь, подражают пьющим и курящим героям. Они хотят быть такими же.
Еще я не понимаю людей, которые надевают очень дорогостоящую одежду, имея лишь одну цель: выпендриться перед другими такими же людьми. Отличиться. Лучше бы они старались отличиться умом, а не выбором одежды.
Я ловлю себя на мысли, что начал осуждать. Поворачиваюсь на правый бок, закрываю глаза. Надо уснуть.
Люди боятся, что общество их осудит. Они боятся опозориться.
Взять хоть к примеру преподавательницу русского языка из гимназии, в которой мне довелось закончить одиннадцатый класс. Она была не очень сильна в преподаваемом предмете, и мне с Юлей, как самым грамотным, приходилось исправлять ее ошибки. Самое печальное, что учительница не принимала наши замечания и заявляла, что никакой ошибки она допустить не могла в принципе. Некоторые в классе даже посмеивались. Менее грамотные ученики лишь пожимали плечами.