Хвостатый маг
Шрифт:
Им тоже не спалось от пережитых ужасов. Но разговорить Казарада мне так и не удалось. Зато вампир охотно включился в общение. Мы совсем не понимали друг друга, просто что-то говорили на своих языках. Потом я попросил вампира Ростальда обучить меня его языку. И тот сразу же согласился. Видимо, ему тоже хотелось забыться хотя бы на время и не думать о том, что ждет каждого из нас.
Он показывал на предметы и называл их, я тщательно повторял. К сожалению, одними из первых слов, которые довелось мне выучить в этом мире, стали «смерть», «клетка», «боль», ну и всякие ругательства, само собой. Казарад иногда тоже повторял слова, и я понял, что вампир и человек разговаривают на разных
Потом настала моя очередь стать подопытным кроликом.
Я сопротивлялся, как мог, понимая, что это последние минуты моей жизни. В лучшем случае. А в худшем мне предстояло умирать часами в жутких мучениях под изучающими взглядами этих уродов. Конечно же, все мои усилия были тщетны. И я все же получил свою порцию ядовитого зелья.
Я никогда не испытывал такой боли раньше. Я знал, что от боли можно потерять сознание, но не думал, что мне это когда-нибудь предстоит. Почти сутки я корчился в клетке на грани сознания, стараясь не приходить в себя надолго. Боль пронзала каждую часть моего тела, я чувствовал, что тело меняется, оно не слушается меня, как будто с каждой молекулой происходит что-то страшное. И контролировать это я не мог.
Только к утру я смог дышать без скручивающих судорог. А эти твари стояли у моей клетки и что-то оживленно обсуждали. Впрочем, я уже немного понимал их – они удивлялись тому, что я выжил.
На пару дней меня оставили в покое. Дальше издевались над Казарадом и вампиром. Им, видимо, дали меньшую дозу зелья, потому что они хоть и страдали от болей, сознания не теряли. И пришли в себя быстрее, чем я.
Я зря надеялся, что меня теперь не тронут, а будут какое-то время наблюдать за результатом опытов. Через пару дней меня снова потащили в лабораторию. На этот раз предложенный мне напиток был темно-серого цвета. Вкуса его я не почувствовал, будучи полностью парализованным коварной магией.
Так шли дни за днями, которым я совсем потерял счет. Мне кажется, прошло недели три-четыре. Мы с Казарадом по очереди корчились в судорогах на полу своих клеток. Потом отсыпались и снова учили язык вампира. Только это позволяло нам не сойти с ума. Кстати, я заметил, что над Ростальдом опыты почти не проводят.
– Везет тебе, – как-то обратился к нему я. – Мы с Казарадом по два раза в неделю лежим трупами. Наши тела меняются, не понять, что эти уроды хотят с нами сделать. У меня вон даже хвост растет! – я потрогал эту свою неожиданно выросшую конечность. Совсем небольшую, но с жестким наконечником. – А тебя жалеют. – Я не знал многих слов вампирского языка и дополнял их то своими, из русского языка, то жестами. И вампир, похоже, меня понял.
– Магия не действует на вампиров так, как на людей, – грустно улыбнулся он. – Поэтому меня просто убьют, когда эксперименты с вами закончатся, – он тоже общался больше жестами, чтобы лучше донести свою мысль. – Они говорили об этом при мне, я слышал. У вампиров есть ценные части тела. Например, сердце. Идеальный накопитель магии…
Я понял, и больше ему не завидовал. Подумаешь, у меня хвост растет! И черные когти на руках. Все это можно исправить. Вот вернусь на Землю и вылечусь.
В один из дней меня снова потащили в лаборатории, сразу же после Казарада. Я опять пытался сопротивляться, и опять бесполезно. Знакомая магия, полная беспомощность, воронка в горло и густая жидкость льется мне в рот. Я приготовился к мгновенной боли
Но в этот раз все пошло не так. Боль привычно скрутила меня, но я остался полностью в сознании. Я непроизвольно дернулся на столе и вдруг почувствовал, что могу двигаться. И мгновенно понял, что маги на этот раз в чем-то просчитались. Возможно, обездвиживающее заклинание почему-то не сработало. В моем затуманенном болью мозгу вспыхнула одна-единственная мысль – надо бежать, пока у меня есть хоть какой-то шанс прорваться на выход. Я плохо контролировал свое тело, оно все время трансформировалось – руки пронзало болью от выступающих когтей, ноги ломало от раздувающихся вен. Все, что я смог сделать – скатиться со стола. Но Краффе сразу же попытался меня обездвижить.
И вот тогда я полностью слетел с катушек. В голове возникли образы замученных товарищей, долгие дни собственных страданий, проклятая клетка и равнодушные взгляды этих уродов. Чудовищная ярость накрыла меня с головой, у меня осталось только одно желание – отомстить, уничтожить их всех, пока у меня есть такая возможность.
Я бросился на главного зачинщика пыток, пожилого мага и швырнул его к стене. Хотел добить, но один из его учеников поставил щит. Я чувствовал, что могу его пробить, надо лишь немного постараться. Я злобно бросался на щит снова и снова, не обращая внимания на боль. Пока меня не отвлекли.
Оставшиеся позади ученики мага кинули в меня какие-то заклинания. Я взбесился окончательно – эти твари ударили в спину! Я развернулся и бросился на них.
Все, что происходило дальше, слабо попадает под определение разумной деятельности. Но это и правильно: во мне не осталось ни капли разума. Какая-то новая, злобная сущность, какой я стал, диктовала мне свою волю. Я, ранее абсолютно мирное существо, никогда ни разу по своей воле не начинавший драк, сейчас превратился в настоящее чудовище. Из всех потребностей во мне осталась только жажда убивать. Мои руки превратились в какие-то жуткие лапы с огромными когтями. Но я этому только обрадовался: они хорошо помогали разрывать моих мучителей на части. Когда со всеми неприятелями было покончено, я осмотрелся, впервые заметив что-то кроме своих врагов.
Я находился рядом со своей бывшей клеткой. В ярости я разгромил ее, не оставляя ни одного целого прутика. Потом я услышал слабые призывы о помощи и оглянулся. Казарад и вампир стояли в своих клетках, протягивая ко мне руки. Я с радостью бросился и на их клетки тоже, разнося их в щепки.
Мы втроем быстро поднялись из нашего подвала во двор. Пора было уносить ноги из «гостеприимного» замка. Я сначала отказался идти с ними, мне хотелось вернуться и добить Краффе и его любимого ученичка. Но приятели подхватили меня под руки, и мы помчались по холмам прочь от нашей темницы.
В какой-то момент я оглянулся – на пороге дома стоял тот самый ученик, кажется, его звали Ангеланд, и грозил мне кулаком. Я снова повернул было обратно, но вампир не дал мне вернуться. Он сказал, что в доме слишком много людей, есть и воины, и другие маги, со всеми нам не справиться. Я, скрепя сердце, согласился, и мы побежали дальше. Остановились только километров через десять, у какой-то речушки. Плюхнулись в воду и долго, жадно пили свежую ледяную воду. Потом пошли дальше.
Конечно же, на открытых холмах нам недолго удалось остаться незамеченными. Скоро нас обнаружил небольшой отряд орков. Надежды на то, что они нам помогут, не было: они сразу же кинулись за нами в погоню. Бежать не имело смысла – кьялы в любом случае скакали быстрее нас, даже если бы мы не устали так сильно. Мы переглянулись и поняли друг друга без слов: в плен мы больше не сдадимся.