Хвостоуны. Книга 1. Гиены в городе.
Шрифт:
Малыши-щенки без труда восприняли эту новую для них информацию. Дети ведь хорошо умеют адаптироваться, верно? Только-то и нужно, что выбрать прочную одежду и добавить немного скотча – и хвосты будут надёжно скрыты, позволяя Бетти и Бобби бегать повсюду, очаровывая всех, кто впервые знакомится с их счастливыми мордашками.
Вскоре после «серьёзного» разговора с родителями близнецы поступили
К сожалению, это тоже создавало им проблемы.
– Где твоя домашняя работа? – спрашивал учитель Бобби.
– Собака её съела! – отвечал тот.
– Оч-чень сомнительное оправдание.
– Но это чистая правда! Мне сперва пришлось хорошенько намазать тетрадку собачьим кормом, но дальше обед пошёл легко.
Сколь бы часто близнецов ни отчитывали в школе, они завели множество друзей. Бетти и Бобби не были какими-то особо непослушными, но вот глуповатыми – вполне, и по мере того как они росли, их крики становились всё громче, а смех и визг – всё пронзительнее.
Их лучшую подружку звали Минни. Она жила в квартире над мясной лавкой на Теддингтон-Хай-стрит, и её отец Джордж работал в этом самом магазине. Для своих лет Минни была довольно высокой и мечтала стать знаменитой актрисой с квадриллионом подписчиков в «Твиттере». Она не особо любила учёбу: математика, чтение или письмо не казались ей очень уж нужными для жизни в Голливуде – поэтому у неё было предостаточно времени, чтобы вляпываться в неприятности с близнецами Хвостоунами. Их с Минни постоянно отчитывали на уроках, чаще всего – за громкий смех.
Однажды Минни, Бетти и Бобби так развопились на физкультуре (близнецы обожали карабкаться по верёвке задом наперёд, а это дико весело!), что их наказали – потребовали провести всю большую перемену в классе. Увы, к этому моменту у Хвостоунов уже проросли клыки, и как раз в тот день они испытывали всепоглощающее желание жевать что-нибудь. К радости Минни! Так что за эту скучнейшую перемену вместо написания эссе о вреде смеха во время занятий они попросту сгрызли карандаши до самого ластика. Остановиться на этом у них не получилось. В конце концов, для африканских гиен совершенно нормально грызть всё подряд – и уж близнецы-то не виноваты, что застряли в стенах классной комнаты в Теддингтоне.
– Как насчёт ножек от стула? – воодушевлённо спросила Минни. Она привыкла к забавному виду гиен за годы и была от них в полном хвосторге. И уж от такой её идеи у них просто слюнки потекли!
– Вкуснятина! – прокомментировал Бобби, принимаясь за ножку учительского стула.
– Похоже на свиные шкварки! – согласилась Бетти, сплёвывая сосновые щепки на пол.
– Какие же вы заба-а-авные! –
– Итак, дети, – произнесла учительница миссис Миллин, присаживаясь, – кто может правильно написать слово…
Но прежде чем она успела озвучить, какое же слово нужно написать, её прервал резкий скрип, и стул под нею рухнул – развалился на части! Бедная миссис Миллин приземлилась на спину, ноги её раскинулись в стороны, выставляя напоказ небесно-голубые панталоны, – тут уж никто в классе не удержался от хохота. Но громче всех смеялись Хвостоуны.
Снова они попали в неприятность.
Глава 4
А я ведь до сих пор ничего не рассказывал вам о Теддингтоне? Что ж, это очаровательный городок – давным-давно я сам там жил. Там есть главный проспект, есть широкая улица, есть железнодорожная станция, с которой люди могут уехать в Лондон, а ещё чудесный, просторный парк – Буши-парк.
Что касается Фэйрфилд-роуд, то это милая улочка, вдоль которой растут деревья, а люди предпочитают оставаться наедине с самими собой и особо не показываться наружу, идеально подходит для семейства гиен, не правда ли?
Но, увы и ах, найдётся и из этого правила одно исключение: вредный, шумный старик по имени Мак-Тупинс. У него не было друзей, он никогда не улыбался, и за всю свою жизнь он не сказал об окружающих ни единого доброго слова. В частности о Хвостоунах. И самое противное, что жил он в самом что ни на есть соседнем доме.
Трудно сказать, сколько ему было лет, возможно, он и вовсе никогда не был молодым. Его седые волосы вились из-под глуповатой фески, а длинный нос постоянно тёк, поэтому Мак-Тупинс поминутно утирал его рукавом – засаленным и липким. У него были широкие округлые плечи и неуклюжая походка, как будто ноги его отяжелели и болели.
Старик стучал в стену, если Хвостоуны смеялись слишком громко, а пока никто, по его мнению, не видел, подбрасывал к ним через забор свой мусор.
– Вы живёте как животные! – гаркнул он однажды утром на Хвостоунов, когда Бетти и Бобби прекрасно проводили время, катаясь по грязной клумбе, – то был их седьмой день рождения. Знал бы он, как недалёк от истины…
Он терпеть не мог детей и терпеть не мог смех. Если мимо него по улице проходили Хвостоуны, радостно визжа: «Доброе утро!» – Мак-Тупинс лишь хмурился и перебирался на другую сторону дороги.
– Бедный мистер Мак-Тупинс, – говорила миссис Хвостоун. – Я не представляю, каково быть таким несчастным и вредным всё время. Пожалуй, мне стоит испечь для него что-нибудь. Это приободрит его!
Но – не приободрило. Когда она постучалась в соседскую дверь с великолепным бисквитом «Королева Виктория», старик со всей дури захлопнул дверь перед её носом.
– Как так можно! – изумлялась миссис Хвостоун, возвращаясь на кухню.