Хюльдра
Шрифт:
– Не любишь охоту? – усмехнулся Бьорн. Он щелкнул кнопкой на кофеварке.
– Не особенно. Ты сам убил этого оленя?
– Сам. Сам убил. Сам освежевал. Сам засолил, - сказал Бьорн, немного рисуясь, - в России разве не занимаются охотой?
– Там, где я живу, нет, - ответила Алиса, - там слишком мало места, чтобы стрелять.
– В России мало места? – рассмеялся Бьорн.
Алиса пожала плечами.
– Переоденься, - велел Бьорн, указав на кронштейн, - женской одежды у меня нет, поэтому бери все, что понравится. И позвони
Алиса с энтузиазмом стащила с себя мокрую куртку и бросила ее на сушилку. Кинув взгляд на Бьорна, который резал огромным острым ножом какую-то снедь и не обращал на нее никакого внимания, она быстро стащила с себя майку и, на секунду замявшись, бюстгальтер. Взамен мокрому тряпью, которое улетело на сушилку, Алиса цапнула с вешалки первый попавшийся свитер, который оказался большим и уютным, а главное достаточно длинным, чтобы прикрыть замерзшую попу целиком. Снова кинув на Бьорна взгляд, она стянула юбку и трусики и тоже швырнула их на сушилку.
– Возьми носки в комоде, - велел Бьорн, проходя мимо. В руке он нес мясницкий нож и пустую тарелку. Он вышел за дверь. Алиса прикинула и поняла, что он пересек холл и скрылся за дверью напротив.
«Наверно, держит там еще кого-нибудь, кто с парома упал. Засоленным. Отрезает по кусочку от предыдущего и скармливает следующему».
Несмотря на те ужасы, которые Алиса силилась вообразить себе, она чувствовала себя очень спокойно в этом почти пустом доме, хозяин которого так ненавязчиво и небрежно умудрялся ею командовать. Ему не хотелось сопротивляться.
«Точно. Маньяк! Маньяк-обаяшка».
Алиса выдвинула второй ящик комода: она предполагала, что именно там мужчина, живущий один, должен хранить свои носки. Она не ошиблась. Выудив самые толстые на ощупь и самые теплые на вид, Алиса успела умилиться тому, какими аккуратными кучками разложены его носки.
Бьорн вернулся с чистым полотенцем и маленькой красной книжицей в одной руке и с тарелкой, наполненной ломтиками солонины – в другой. Алиса, успевшая намечаться о шаверме по пути, проигнорировала поданное ей полотенце и норвежский паспорт, но потянулась носом за мясом.
– Ты голодна? – улыбнулся Бьорн.
– Безумно.
– Тогда подтягивайся.
– Нужно только одно дельце сделать, - Алиса залезла в свою необъятную торбу, мысленно вознеся себе хвалы за решение оправиться на фьорды налегке. С ней был телефон, кошелек, паспорт и запасные трусики, которые она тут же нацепила бы на себя, если бы ливень не умудрился просочиться внутрь сумки. Поэтому белье полетело на сушилку, а российский паспорт, тоже довольно сильно намокший – в Бьорна. Тот ловко поймал его и принялся разглядывать, как какую-то диковинку.
«Я что? Только что отдала свой паспорт едва знакомому иностранцу? Ой, наплевать! У меня еще загран есть!».
Алиса намотала на голову принесенное Бьорном полотенце, соорудив что-то вроде тюрбана, и глянула в его паспорт. Bjorn Yorgesen. Тридцать два года.
«Выглядит
Алиса глубоко вздохнула: ей предстояло кое-какое нелегкое испытание. Позвонить Васе и сообщить, где она, при этом ни разу не вызвав у него желания немедленно приехать в Эурланн и покрошить Бьорна в винегрет.
Алиса решительно набрала Васин норвежский номер и села на пол. Он ответил после четвертого гудка.
– Привет, - сказала Алиса ласково, - я убежала от тургруппы.
– Я знал, что ты так и поступишь, - по голосу Алиса услышала, что Вася улыбается.
– Тут пошел ливень, и меня приютил один человек, - затараторила она, - его зовут Бьорн Йоргесен, номер паспорта…, рост примерно метр девяносто, живет в доме, похожим на сахарок в берете…
– Подожди-подожди, притормози, - перебил ее Вася, - этот Бьорн тебя похитил, что ли? Но ты украла телефон и пытаешься меня мотивировать на твое спасение?
– Нет, - ответила Алиса с улыбкой, поглаживая оленей, нарисованных на ее носочках, - это ты всегда паникуешь, что меня кто-нибудь съест…
– Детка, это Норвегия, - сказал Вася, - не попадайся на пути эмигрантам, и никто тебя не обидит.
– Правда? – удивилась Алиса столь неожиданному повороту сюжета.
– Правда, - подтвердил Вася, - но номер паспорта я на всякий случай записал. Скажи мне, а этот Йоргесен, он часом не фотограф?
– Бьорн, ты фотограф? – крикнула она по-английски.
– Да, - просто отозвался Бьорн. Он закончил греметь посудой и теперь по комнате плыл восхитительный аромат свежего кофе. Как в кофейне «У Заваркиной».
– Сказал, что да, - передала Алиса в трубку.
– Вези его ко мне, - велел Вася, - если это тот, о ком я думаю, то он – гребаный гений!
– А вот возьму и привезу, - рассмеялась Алиса, - всё, пока! Я пошла есть!
– Обжора! – ласково отозвался Вася и положил трубку.
На столе ее уже поджидала прозрачная розовая рыба, укутанная в сметану, свежий черный хлеб, лук, нарезанный кольцами, копченый лосось, то ароматное мясо, что настругал Бьорн в соседней комнате, холодная вареная картошка, медовый пирог и толстостенная кружка кофе, из которой поднимался ароматный пар. Алиса немедленно напихала в рот всего по чуть-чуть и залила кофе, даже умудрившись не обжечь язык. Наверно потому, что тот был надежно завернут в копченого лосося.
Бьорн соорудил себе бутерброд, но забыл от него откусить, наблюдая за ней. Его лицо хранило странное выражение, непривычное для Алисы. Бьорн был… равнодушен, что ли? Конечно, он был доброжелателен и общался с ней с явной охотой, но в его глазах не было ничего привычного Алисе: ни похоти, ни мольбы, ни подобострастного восхищения, ни напускного холода или надменности.
«Удивительно!».
– С кем ты разговаривала? – поинтересовался Бьорн.
– С братом, - улыбнулась Алиса, но тут же сощурилась карикатурно-подозрительно - он большой, злой и очень меня любит.