Хюльдра
Шрифт:
Алиса аккуратно сложила снимки, которыми размахивала во время своей пламенной, но бессвязной речи, и аккуратно поместила в коробку. Коробку она накрыла крышкой, убедившись, что каждый сантиметр крышки плотно прилегает к корпусу коробки. Алиса тянула время, не зная, что предпринять. Больше всего на свете она боялась обернуться и увидеть надменную усмешку. Или холодный взгляд.
Но когда Алиса обернулась, Бьорн стоял настолько близко, насколько это было возможно. Он серьезно посмотрел ей в глаза и, ни слова не говоря, легонько провел по ее щеке костяшками пальцев. Алиса от удовольствия невольно прикрыла
«Ласково. Со мной никто никогда не обращался ласково. Им казалось, что меня нужно непременно удивить, а потом перевернуть и снова проделать все то же самое, удивительное еще два раза».
Бьорн осторожно коснулся своими губами ее губ. Он аккуратно подхватил ее под ягодицы (Алиса вспомнила, что на ней нет белья) и посадил на стол. Он целовал ее так долго и умело, что Алиса вдруг перестала различать грань между реальностью и… чем-то едва ощутимым, нереальным, трансцедентным, непостижимым. Она перестала чувствовать свое тело, перестала понимать, что именно и как именно она делает. Алиса не чувствовала своего языка, что ласкал язык Бьорна, не помнила своих рук, что нежно гладили его спину, не видела своих ног, что обвивались вокруг его торса, крепко прижимая к себе.
Бьорн, не прерывая поцелуя, снял Алису со стола и отнес на кровать. Снова вернувшись в свое тело, она с радостью и трепетом предвкушала то, что сейчас произойдет. На секунду оторвавшись от Алисиных губ, Бьорн потянулся вправо и вынул из ящика тумбочки блестящий квадратик и вопросительно посмотрел на Алису. Та кивнула.
Бьорн не стал стягивать с нее ни свитер, ни носочки.
– Слишком холодно, - сказал он ей на ушко, нежно прикусив мочку. Он запустил руки под свитер и своими большими ладонями принялся ласкать ее грудь, неожиданно быстро и смело. Под его прикосновениями кожа Алисы разгоралась, и ей казалось, что она вполне может избавиться от свитера.
Бьорн расстегнул молнию на своих джинсах, и немного приспустив их, обнажил уже твердый член. Алиса провела по нему легкими пальчиками, отчего у Бьорна вырвался сладостный стон.
– Помоги мне, - попросил он. Алиса откусила краешек у блестящего квадратика, вынула презерватив и, зажав кончик, ловко раскатала резинку от головки до основания. Это заняло у нее три секунды.
В следующее мгновение Бьорн взял ее умелые ладошки в свои, и, вытянув руки, ухватился за спинку кровати и своими, и ее руками. Еще одно мгновение у него ушло на то, чтобы бесцеремонно развести Алисины бедра, а ее саму вжать в матрас своим тяжелым телом. Без промедления Бьорн вошел в нее, так же, как до этого ласкал ее тело: смело и быстро.
Алиса коротко вскрикнула, на секунду испугавшись того, что он сделал: вошел слишком быстро и рано, ей показалось, что будет больно, как это бывало с ней обычно. Лишь спустя мгновение она поняла, насколько она возбуждена, и как плавно и мягко Бьорн двигается внутри нее.
Алиса и не предполагала, что ее тело на это способно.
Бьорн сменил темп и тактику: теперь, поняв, что не доставляет Алисе неприятных ощущений, он двигался внутри нее легко и резко, словно забивая сваи, и ее тело с благодарностью отзывалось на его движения, каждое из которых приносило еще больше удовольствия, чем предыдущее. Придавливая ее своим весом к кровати, Бьорн не давал ей ни выгнуть спину, ни
Бьорн замедлил движение, но увеличил амплитуду, и Алиса вдруг с удивлением услышала, что кричит. Собственный голос подействовал на нее, как катализатор, и Алиса почувствовала приятную дрожь где-то под лобком, которая быстро охватила все ее внутренности и превратилась в нестерпимую сладкую муку. Алиса закричала и инстинктивно выгнулась всем телом, но не смогла подняться над матрасом ни на миллиметр: большое и очень тяжелое тело Бьорна лежало на ней сверху и продолжало свою умелую пытку. Тогда она попыталась ухватиться за что-нибудь рукой, чтобы выразить хотя бы часть ощущений другой частью тела, но не смогла: проворные и ласковые ладони Бьорна нежно, но крепко удерживали ее запястья.
Когда дрожь внутри Алисы стала стихать, и на крик больше не оставалось сил, она услышала шепот Бьорна. Он, изливаясь мутными потоками в разделявшую их резиновую перегородку, он шептал какие-то нежные норвежские слова. Что-то вроде «элскерь».
Прошла минута, прежде чем он отпустил ее.
Алиса обвила Бьорна ногами и руками и, пользуясь тем, что он не знает русского, принялась нашептывать ему всякие нежности. Она говорила, что любит его, что он самый красивый и талантливый, называла его своим солнышком и прочими глупыми прозвищами. Из глаз Алисы текли слезы, но она не замечала ничего, кроме того, что каждая клеточка ее тела поет счастливые похабные частушки.
Той ночью она рассказала ему все. Про своих демонов-хранителей Асю и Васю, про Лавровича, про то, как странно с ней обращаются люди, про попытки понять себя, о легенде про хюльдр, к которой она, в конце концов, обратилась, и на которой помешалась. Она поделилась тем, насколько бездарны были ее попытки составить хоть какой-нибудь сценарий, по которому можно будет построить свою жизнь. Она рассказала ему про провалы, которые последовали за этими попытками и про свое озлобление после этих провалов. Она даже посетовала на отчаяние, которое охватывало ее, когда все становилось только хуже и хуже. В общем, разнюнилась по полной.
– Я ни разу не спросила тебя, надолго ли я могу остаться, - спросила Алиса у засыпающего Бьорна. Ей казалось, что после всего, что она на него вывалила, он должен выставит ее за дверь немедленно. Или когда пропоют петухи.
– Навсегда. Оставайся навсегда, - прошептал тот, проваливаясь в сон.
Прошло три дня, прежде чем Алиса решилась позвонить Васе. Как ни странно, брат на удивление спокойно воспринял известие о том, что она все еще в Эурланне, в гостях у Бьорна, и не собирается никуда двигаться в ближайшее время.
– Я сделаю тебе визу, - сказал Вася, - ни о чем не волнуйся. Ты опять влюбилась?
– Не опять, а впервые, - сказала Алиса.
Она лежала на полу, задрав ноги на подоконник, и северное белесое солнце светило ей прямо в лицо. Бьорн на улице зачем-то измерял расстояние между елками.
– Он норвежец? – строго спросил Вася.
– Он – Бьорн Йоргесен. Тот самый. Это действительно он.
– Вези его сюда, - приказал Вася, - я хочу с ним познакомиться! Спрятал мою сестру на каком-то фьорде, как будто это нормально!