И-2
Шрифт:
Вскоре Культ Экспульсо вышел за пределы больницы и начал быстро распространяться по всему Хуракану. И с каждым годом глубоко верующих в Культ становилось все больше… Прошло совсем немного времени и в продажи появились первые «особые» пилюли, что помогали желающим поместить в себя священную частичку предков — пусть даже на то короткое время, что занимает один пищеварительный цикл. Зато за этот срок проглоченная пилюля с крупинкой старого дерьма позволяла с блеском прочесть доклад перед советом, сдать сложный экзамен, бесстрашно признаться любимой девушке или же продержаться в сексе невероятно долго, приятно удивив партнершу… Пилюли Культа Экспульсо творили чудеса. Доказанный эффект. И всегда лимитированное количество — от предков осталось немного. Но сурверов успокоили — Культ начал запасать «экспульсо» выдающихся современников. Тех, кто являлся сегодняшним кумиром — будь он театральный актер или талантливый администратор. Верующие возрадовались — дерьма хватит на всех.
— Дерьмо —
Порывшись в вещах на соседнем одеяле — его пространство было поделено между мной и Каппой — я отыскал старый планшет с треснутым экраном и короткий провод. Подсоединив планшет с давно умершей батареей к бортовой системе внедорожника, туда же подключил один из заполненных информационных хардов. Дождавшись загрузки, мельком просмотрел названия папок. Не найдя ничего интересного, ткнул наугад и попал в видеодневник темнокожего и сморщенного от старости незнакомца с гневным взглядом. Он, тыча пальцем в камеру, хрипло спрашивал:
— Ты знаешь, что такое Тувалу? Нет? Правильно — никто не знает. Очередная Атлантида — мифическая земля, что некогда существовала. А я там был! Да! Был! Я тонул в соленой мертвой грязи там, где некогда покачивались зеленые пальмы, а по утоптанной крепкой земле бегали хохочущие ребятишки. Я был там! И я был одним из тех, кто видел, как Тувалу окончательно ушел под воду! Воды отравленного океана сомкнулись над ним! То было еще до начала эпохи Заката! В те времена я еще не стал сурвером. Я был молод. Я был глуп. Я еще верил, что мир сможет выкарабкаться. Я верил им — правительствам, глобальным форумам, коалициям, альянсам и сучьим бездельникам, что называли себя защитниками природы! Я верил им! Я старательно трудился простым коком на исследовательском огромном корабле… и я был почти единственным, кто делал свою работу! Ну кое-кто из команды еще трудился не покладая рук. А эти гребаные ученые… высоколобые твари с выпирающими пузами, мнящие себя интеллектуалами и чуть ли не спасителями… они просто прожирали дарованные гранты! Они не делали ничего ради спасения планеты! Ради спасения Тувалу… Дерьмо! — всхлипнув, старик утер ладонью глаза — Что-то я размяк. Я стал стар… стар и слезлив как битая жизнью баба… Что же мы наделали, люди? Что мы натворили? Мы угробили наш мир… просрали нашу планету… и прячемся теперь как черви в банке… Мы будто почти дохлая рыболовная наживка, что никому не нужна… Да… я видел, как умирал Тувалу. Последний остров утонул на моих глазах… И что плавало сверху? Цветы? Нет! Мусор! Вонючий мусор и нефтяная пленка… В тот час там было мно-о-го народу. Они сидели на огромные плотах, собранных из пластиковых бочек и сеток с бутылками. Они сидели и молча смотрели как исчезает их родина… С тех пор много лет прошло. Слишком много… но я помню все как сейчас… Рядом со мной стоял черный от загара высушенный старик с бутылкой рома в левой руке. Он сделал пару глотков и, сплюнув ромовую слюну за борт, криво улыбнулся мне и сказал: «Это конец, пацан». А затем вышиб себе мозги из пистолета. Да… я видел, как его голова лопнула словно переспелый арбуз… Тогда я и решил — выживу! Выживу любой ценой! Так я стал сурвером… — старик замолчал и добрый десяток секунд просто пялился в экран, явно погрузившись в сонную дремоту. Очнувшись, он утер слюну из уголка рта и, вздохнув, потянулся к камере — Так я прожил остаток жизни в железобетонном склепе… Дерьмо…
Решив не просматривать остальные записи в этой папке, я вернулся в корневой каталог и снова сделал выбор наугад.
— На связи Питер О’Тул, юные сурверы! И снова с вами передача «Выживаем с О’Тулом»! Сегодня вы узнаете азы выживания при таких аварийных ситуациях как затопление коридоров и обвалах. Уверен, что каждый из вас всегда имеет под рукой экстренную сумку. Ведь мы юные сурверы! Кто всегда готов? Мы! Кто всегда готов?! Мы! Хей! Хей! Холисурв! Хей! Хей! Холисурв.
— Хей! Хей! — весело подтянул сидящий за рулем Хорхе — Холису…
— Захлопнулись — мрачно велел я.
— К-хм… есть…
Следующая запись…
Веселая, слишком веселая и со слишком уж нездорово блестящими глазами баба с всколоченными волосами, нервно поправляя сине-белый комбинезон, сидела на краю узкой кровати перед включенной камерой и… просто улыбалась. Пять секунд… десять секунд молчания… я потянулся к выключению и тут баба вдруг захихикала:
— Боги смеются над нами, сурверы! Прометей трахает Зевса, а Афродита, эта очаровательная сука, нервно теребит трезубец Посейдона и поглядывает на Цербера. Какая очаровательная грязь… как я люблю слово «очаровательная». Почему? Потому что это синоним меня! А я…
— Дерьмо — проворчал я, отрубая видео с сумасшедшей бабой.
— Лютое дерьмо — поддержал меня Хорхе — А этот Цербер… это разве не пес?
Отвечать я не стал. Предпочел заняться сменой харда, поняв, что на этом нет ничего кроме архива видеодневников предков. И судя по датам, все эти сурверы умерли почти четыреста лет назад — они были первыми. Те самые предки, чье сушеное
Следующая запись. Может на этот раз повезет вычленить что-то поинтересней плаксивого дерьма?
Не повезло…
Рыжая толстуха рыдала навзрыд, вытирая краем пододеяльника покрасневшую харю:
— Все мои мечты похерены… Я не исполнила ни одной своей мечты! Не съездила, не слетала, не понежилась в ласковых теплых волнах чистого океана… не побывала на солнечных пляжах. Они так и не очистили Землю! Политики не спасли нас! Но ведь они обещали! Обещали! А я и не походила под густой сенью сосновых лесов… А теперь я тута! Тута! Под землей! Навсегда! Божечка… милый… прости нас всех! Прости людей, чтобы я могла побывать на курорте! Я хочу ходить в паре-е-е-о! Я жажду оке-а-ана-а…
Дерьмо…
Следующая запись…
— Показываю, как самому собрать деревянный или пластиковый подкроватный ящик! Это вещь! В него влезает так дохрена всего, что нихрена не понять зачем мир придумал шкафы! Слушайте сюда, перцы! Дядюшка Ленни научит вас хранить шмотки как надо!
Следующая запись…
— На Формозе был бунт! Я это точно знаю! Там нехило у кого-то сорвало башню сразу, как только Высший покинул Формоз! Там такое началось! — лихорадочно бормотал тощий горбатенький мужичок в желтой майке и серых грязных трусах. Скрестив кривые волосатые ноги, он нервно выщипывал у себя шерсть на лодыжках и буровил взглядом камеру — Сам я не видал, но мы там неподалеку крутились. Не буду обсказывать, чего мы там делали, но пару раз мы чуть со страху не обосрались это уж точно! Раз вытаскиваем донную сеть, вырубаем лебедку… а в грязи и рыбе великан лежит! Великан! Совсем как человек — только в два раза выше ростом! Широкий! Кожа странная, серая! И пахнет от него странно… непонятная вонь… Еще как-то раз наткнулись на плот небольшой деревянный. А на нем баба распластанная лежит — распятая гвоздями. И баба ведь живая! И вся целиком, ноги-руки в полном комплекте — что в моей родной деревне редкостью было. Самая красивая деревенская баба — Лживая Сью, безногая, одноглазая и тощая как член скелета! А тут на плоту прямо баба как баба — я таких только на экранах рекламных видывал. Нас увидела — и как заорет! Зовет! Мы к ней… а у ней из живота, сбоку, там, где печень, вдруг как лопнет! И что-то длинное оттуда… р-раз! И в воду! Мы так и обмерли… Баба орет… бьется о плот… а из нее еще одна штук! На червя склизкого похожая… Мы движок врубили — и оттуда полным ходом! К черту баб красивых, если в них гниды такие живут! Уродины все лучше! Дали мы чуть круга вокруг Формоза — а там ведь давно зона запретная. Ближе, чем на двадцать морских миль к периметру зоны подходить не советовали — пропадали там корабли. И все знают, что в тех местах с браконьерами делают… Ну мы все же рискнули чуть поближе подойти… и наша малышка взлетела на воздух с развороченной кормой. Сука! Чудом на плаву остались — прыгали на волнах, как дерьмо больного кита, напичканное скрипящим на клыках пенопластом. До сих пор не знаю, кто и чем нас достал. Подлатались мы кое-как, развернулись и прочь оттуда самым малым… Как до суши добрался — сразу себе сказал, что в море я больше не ходок. Хватит! Но в портовом том городишке еще долго крутился. Там и услышал, что на Формозе случился бунт. Мятеж! Те, кто прямо под Высшим стоял, едва он ненадолго отлучился, подняли мятеж, чтобы под себя Формоз подмять и целиком захапать. А Высший что? А Высший их проклял! — мужичок торжественно кивнул и чуть ли не целиком вогнал себе мизинец в правое ухо — Да! Высший наложил на них свое злое слово — и все! Амба! Кончилась райская спокойная жизнь на Формозе! Пришла туда беда… пришли туда твари лютые… а все системы защитные начали работать наоборот — не отсюда туда, а из Формоза наружу хода больше нет никому! Войти — войдешь! Выйти — не выйдешь — мужичок еще раз кивнул и задумчиво спросил у камеры — А че седня на ужин то будет? Опять кукурузная каша пахнущая немытой жопой повара? Я ж кок. Я знаю, чем пахнет нормальная еда…. Пойду поговорю с этим бастардо…
Запись прервалась.
Убедившись, что в папке больше нет ничего, я отсоединил провода и прикрыл глаза.
Войти — войдешь. Выйти — не выйдешь…
Ладно… ладно… это уже что-то. Это можно обдумать…
Хардинес дель Диабло встретили нас тихим шелестом листвы.
Абсолютно голая и чистая почва выглядела в джунглях столь же неестественно как лунный пейзаж.
— Бох — прошептал Гонсалес — Самшиты! Много самшитов, сеньор. Не серкулия — самшиты! Драгоценная древесина!
— Заткнись — велел я и проводник поспешно захлопнул себе пасть обеими ладонями.
Сделав пару шагов, я оказался на краю пригорка, где мы остановились. Прямо подо мной начиналась удивительная многослойная высоченная стена из всего, что только на ум приходило. Но в целом это была длинная куча растительного мусора, что пограничной стеной тянулась вдоль границы самшитовой прибрежной рощи. Из стены торчали гнилые ветви, кости, с нее свешивались длинные плети мха и лишайника, сбегали вниз лианы — но только на внешнюю сторону, насколько я видел со своей позиции.