И аз воздам
Шрифт:
— Лерия, ты же знаешь, что я не могу…
— Можешь, Орвилл. Ты не можешь отправить меня назад, но можно сделать какой-то канал связи, можно послать мое письмо, оно же совсем маленькое!
— Прости, Лерия, — он покачал головой, — но я действительно не могу этого сделать. Не могу, Нейди меня забери!
— Нет силы? Хорошо, можно не материальную связь, ну хоть что-то можно придумать? Дайлерия общалась со мной и я слышала ее голос у себя в голове, это хоть возможно сделать? Я не прошу, чтобы это было долго, я постараюсь поговорить с мамой как можно быстрее, но мне это очень нужно, пойми! Орвилл, я очень тебя прошу, я умоляю тебя…ну пожалуйста…она же должна скоро родить, понимаешь? У нее на руках Танечка, а Юра ее так любит, что готов на все, лишь бы ей было хорошо…Орвилл, я прошу тебя, помоги!
Крайден молчал, но я уже различала его состояние,
Переминаясь с ноги на ногу я ждала, когда Крайден наконец придет хоть к какому-то решению. Садиться в ожидании ответа мне и в голову не пришло, зато пришла мысль, что можно обратиться с этим в Совет. Да уж, на это они вполне способны, только вот наверняка назначат оплату за это и хорошо, если она не превысит мой долг Лиенвиру. В сущности, какая разница, сколько я уже буду должна? Если я не смогу сообщить маме о себе, то никакие деньги потом не помогут…
— Хорошо, Лерия. Я помогу тебе…до завтра это потерпит? Тогда жду тебя вечером.
— Спасибо, Орвилл.
Судя по всему, особых благодарностей он не ждал, потому что вид у него был мрачный и сосредоточенный, только рукой махнул, мол, иди. Кто их тут знает, как дело с этой самой силой обстоит? Может, заряжаться надо целую ночь или молитвы читать?
Местные верования я себе худо-бедно уяснила еще в первое посещение, но интересоваться подробностями не было никакого желания. Зачем мне было это надо, если я в буквальном смысле находилась в Лионии на чемоданах и полагала, что вот-вот отправлюсь домой после всех событий? Но жизнь повернулась ко мне здоровенной задницей и, возможно, настало время посетить эту самую Айди? Сидеть в своей комнате еще сутки в ожидании связи с мамой я не в состоянии, хоть проси местный аналог валерьянки, а так, глядишь, и прогуляюсь для отвлечения и посмотрю, что там за религия.
Сам храм был чем-то похож на буддистские — разве что не было такого разноцветья. Но у входа был портик, поддерживаемый круглыми пузатыми колоннами, широко распахнутые двери демонстрировали большое квадратное помещение с мозаичным кругом на полу и рядами витых колонн по обе стороны зала. На противоположной стороне напротив входа высилась здоровенная серая стела, на которой черной и белой инкрустацией был выложен круглый символ, носивший у нас в мире название Янь и Инь. Нет, не выложен…подойдя ближе, я разглядела, что в серую стелу был наполовину вделан шар, который крутился во все стороны и в соответствие с его движением черная и белая область перетекали друг в друга. Но граница между ними не была стабильна, она постоянно колебалась и по ней пробегала голубая ленточка яркого неонового цвета. Иногда шар замирал на секунды чтобы потом вновь начать свое бесконечное движение. Перед стелой, на полу, стоял низкий каменный стол, а справа и слева от него — каменные круглые чаши не менее полуметра диаметром, опирающиеся на невысокие ножки, составляющие с чашами единое целое. Левая — белая, правая — черная и над обоими дрожит воздух от жара, только вот огня почти не видно, потому что он находится на самом дне. Чем-то этот храм напомнил мне пещеру провидца в Рифейских горах, если вот на место шара поставить трон, а чаши заменить на жертвенники. Значит ли это, что сюда проникла философия из Китая? Вряд ли, скорее всего здешние обитатели пришли к тому же выводу, что и китайцы — нет в природе ничего чисто черного и чисто белого, все взаимосвязано и происходит постоянный круговорот. День сменяет ночь, после движения наступает отдых, а в конце любой жизни будет смерть. Женское и мужское начало и здесь объединено, как и у нас, а пробегающая яркая голубая ленточка — это та самая сила магии здешнего мира, которая у нас носит название ци.
Изредка в храме раздавался мелодичный звон, но источника его нигде не было видно, как и жрецов. Мелькали за колоннами в тени фигуры, но там не было прорезей окон, как в центральной части, и люди казались бесплотными тенями.
Что можно было попросить у местного божества, да и живо ли оно еще в этом мире? Просить что-то у светлой части? Но нельзя
Белая чаша приняла свернутые волосинки, благодарно шипя и, если это действительно чаша Айди, то пусть она поможет маме. Меня отсюда она вряд ли выкинет домой, но связать нас с мамой на короткое время я же могу попросить? Вторая чаша антрацитово блестела лучиком солнца на боку и также приняла дар, как и первая. Чего там у Орвилла с силой происходит, я не знаю, но если это для него жизненно важно, то я прошу за него…
За спиной послышался шум и скоро из него вычленились отдельные голоса. Процессия, ввалившаяся в храм, заняла собой все свободное пространство и я отошла в сторону, к колоннам, с интересом наблюдая за происходящим.
К низкому каменному столу подошли двое, молодой человек в ярком синем камзоле и белой кружевной пене у воротника и рукавов, с низким хвостом волос на спине и девушка, тоненькая, как тростинка, в туго затянутом светло-розовом платье, обильно вышитом и украшенном сверкающими каплями драгоценностей. Высокая прическа подчеркивала длинную шею, по которой вились искусно уложенные локоны, изящные серьги в ушах бросали крошечные звездочки отблесков на стены и потолок, большие карие глаза в густых ресницах смотрели то на молодого человека рядом, то на стелу впереди, заставляя окружающих радоваться вместе с ней будущему счастью. Молодой человек повернулся к спутнице и на фоне серой стелы хорошо оттенился красивый мужской профиль, к которому потянулся изящный женский…как будто наяву проявились два начала, запечатленные на шаре. Оба подошли к каменному столу и сели напротив друг друга на услужливо подставленные низкие табуреты. Толпа родственников и знакомых, ввалившаяся следом за ними, разделилась и образовала проход посредине зала, сосредоточившись вокруг жениха и невесты. Из-за колонн появились жрецы в светлых накидках и встали по двое с каждой стороны стола, сопровождая внимательными взглядами каждое движение юноши и девушки.
— Сегодня, в этот знаменательный день, двое молодых людей решили соединить свои дальнейшие пути в один, — звучный проникновенный голос пятого жреца, вставшего с воздетыми кверху руками под стелой, заставил замолкнуть жужжащих гостей, — обратившись для подтверждения их намерений в этот храм. Айди взирает на вас с высоты своего положения, радуясь и простирая свою благодать на обоих! На наших глазах они торжественно вошли в храм рука об руку, согласившись друг с другом и своими родами идти далее по жизни вместе, сложив воедино силы, данные им от самой жизни. Пусть эти силы будут направлены на то, чтобы поддерживать и любить друг друга, поддерживать своих родителей, даровавших им жизнь и поддерживать своих детей, без которых немыслимо дальнейшее существование каждого из живущих под этим солнцем. Я призываю Айди взглянуть сверху и не оставить своим вниманием пришедших сюда, поскольку ее благодати достойны все живущие в нашем мире. Соедините ваши помыслы, чтобы вы всегда понимали друг друга, умели прощать и подавлять в себе то, что несет горечь и боль собственной душе и душе того, кто идет рядом по жизни, проникнитесь добром и светом, без которого немыслима ваша дальнейшая совместная жизнь. Только подарив от чистого сердца самое дорогое, что есть у каждого внутри, вы получите в ответ неизмеримо больше, чем отдали и это самая большая награда каждому из вас. Сейчас вы подпишете брачные контракты, — он опустил руки, в которых уже белели два листа, — которые закрепят то, что находится в ваших сердцах и поможет вам дальше идти по жизни. Пусть отразится здесь то, — сделав несколько шагов, он положил перед юношей и девушкой листы, а жрецы услужливо подали обоим палочки для письма, — что держится в ваших душах, скрепляя ваш союз на глазах всех родственников и друзей.
— Юргения, — громкий шепот прорезал тишину, — да положи ты этот букет! Давай, пиши, чего сидишь? — Почтенная дама, похожая на невесту, только шире ее раза в три, уже нетерпеливо вытягивала шею, заглядывая в пустой листок. — Ну, что застыла? Про дом пиши быстрее, чтобы твоя половина была, а не треть!
— Половина каждого этажа, — сунулась с другой стороны сухопарая дама с высокой прической, — и про подвал пиши, пригодится!
— И про доход, который получите, — рявкнул за спинами некто красноносый, не вылезая, впрочем, в первые ряды, — а то будешь без единого дита сидеть!