i dfee46a8588517f8

User

Письма царицы, в которых она излагает свою беседу сДвосто- вым, полностью подтверждают это наблюдение. Хвостов ловко, хотя и грубо, играл на ненавистных царице именах, особенно на имени Гучкова, дав понять, что сам он именно тот человек, который может с ним справиться, хаял Поливанова и Криво- шеина, говорил о подготовке выборов в V Думу и т. д., т. е. спе­кулировал на симпатиях и антипатиях царицы, в полной мере

эксплуатируя ее самоуверенность и ограниченность. В качестве главного орудия шла в ход грубая лесть. Андроников сказал «Ане», сообщает царица, что «Хвостов остался очень доволен этим разговором, и много других любезностей, которые

я не стану

I (У

повторять» .

Тот же Спиридович очень точно уловил, так сказать, принци­пиальную новизну, происшедшую в характере правительственной власти после того, как возглавили главное ведомство Хвостов и Белецкий. «Теперь, с приездом Распутина, случилось то, чего еще не случалось на верхах русской бюрократии. Хвостов и Белец­кий цинично откровенно вошли с Распутиным в совершенно опре­деленные договорные отношения о совместной работе... Впервые два члена правительства как бы фактически, официозно признали Распутина и его влияние» ¹²⁰.

Как возникли и чем кончились эти договорные отношения и «совместная работа», мы узнаем прежде всего из показаний Белецкого. В его версии события развивались следующим обра­зом. Осенью 1915 г., когда Белецкий вернулся в Петроград, к нему позвонил Андроников, который «имел громадное значение», с просьбой зайти. При свидании он сообщил Белецкому, что за время его отсутствия он «близко сошелся с Распутиным, проник через него в особое доверие к А. А. Вырубовой» и что предстоят большие перемены в составе кабинета, которые открывают хоро­шие перспективы и перед ним, Белецким, поскольку почву для этого Андроников уже достаточно подготовил. Взамен Андроников поставил условие «действовать с ним солидарно».

Под «строгим секретом» он сообщил Белецкому, что еще летом им выставлена кандидатура Хвостова на пост министра внутрен­них дел, для чего он «сблизил» последнего с Воейковым и Выру­бовой, что Хвостов был уже принят государыней, произвел на нее «самое лучшее впечатление», и теперь готовится почва для при­ема его царем. Успех дела обеспечен, все делается «очень тонко», даже в тайне от Горемыкина, имеющего своего кандидата— Крыжа новского.

На другой день на квартире Андроникова в присутствии епископа Варнавы (ставленника Распутина) состоялось свидание Белецкого с Хвостовым, положившее начало ряду дальнейших ежедневных свиданий, тесно их сблизивших. Затем состоялась их совместная поездка к Вырубовой и Воейкову. Все это убедило Белецкого, что Андроников говорил правду. Этот же Андроников, «пользуясь своим сильным... влиянием» на Горемыкина, уговорил последнего не препятствовать назначению Хвостова, уверяя премь­ера, что новый министр будет его слушаться, а в случае чего он может воздействовать на него через А. А. Хвостова. Относи­тельно Белецкого у Горемыкина никаких возражений не было ¹²¹.

После того как Хвостов и Белецкий получили свои посты, для них главной проблемой стал Распутин. С одной стороны, они должны были продолжать сохранять с ним самые тесные и дружеские отношения, ибо немилость «старца» означала конец

карьеры и наоборот. С другой — надо было эти отношения тща­тельно скрывать во избежание полной политической и моральной компрометации перед Думой и помещичье-буржуазной «общест­венностью». Задача была трудная, и, несмотря на все ухищрения и маневры, решить ее друзьям не удалось.

План взаимоотношений с Распутиным был выработан троицей еще до приезда Распутина из Покровского. Непосредственные сношения с Распутиным (чтобы охранить «официальное положе­ние и

семейную жизнь» министра внутренних дел и его товарища) возьмет на себя Андроников. Князь должен был представлять им для «исполнения» просьбы «старца» и принимать просителей, имевших дела по Министерству внутренних дел и обращавшихся к Распутину, чтобы избежать их появления с письмами Распутина в приемных. Чтобы избавить «старца» от необходимости брать с просителей деньги, Андроников должен выдавать ему 1,5 тыс. руб. в месяц (разумеется, казенных, из сумм департамента поли­ции), но не сразу, а частями, для того чтобы иметь «более частые с ним свидания на предмет влияния на него».

Из этого отнюдь не следовало, что Хвостов и Белецкий отказа­лись от личных встреч с Распутиным. Наоборот, такие встречи были предусмотрены. Согласно плану, эти совещания должны были происходить на квартире у Андроникова «путем приглашения Распутина на обеды в самом тесном кружке своих лиц, чтобы, не стесняясь, иметь возможность влиять на Распутина по тем вопросам, по коим нужно было А. Н. Хвостову подготовить благоприятную почву наверху». Одновременно Андроников пред­ложил к услугам Хвостова «для проведения его начинаний и поддержки его» свою газету «Голос Руси», которую он наметил к изданию с нового, 1916 г. По примеру «Гражданина» этот орган должен был «вести главным образом кампанию против тех членов кабинета, сйновников и других лиц, кои ему или кому-нибудь из близких к нему лиц были по тем или другим соображениям или лично неприятны, или неудобны в политической игре».

Но, как признал Белецкий, Распутин сразу перечеркнул весь этот план. Он сразу отбросил конспирацию и начал отправлять своих просителей непосредственно к Хвостову и Белецкому, зво­нить им по телефону не только на службу, но и на квартиру. Все эти письма и звонки принимались дежурными курьерами, ординар­цами и секретарями, и Хвостова это «в особенности волновало» ^г2. Как признал Белецкий, троица явно недооценила ум, хитрость и подозрительность Распутина. Нет сомнения, что Распутин наме­ренно афишировал свою близость к Хвостову, чтобы, во-первых, связать с собой, а во-вторых, проверить таким путем его надеж­ность и преданность. –

В план срочно пришлось вносить коррективы, которые, однако, мало что изменили. Тогда у Хвостова возникла идея отправить Распутина по монастырям в сопровождении двух монахов — игумена Мартемиана, давнего знакомого Хвостова по Вологде, и архимандрита Августина (совершенно отпетых негодяев). Даже

на Белецкого и Андроникова эти субъекты «произвели кошмарное впечатление». Главной задачей Мартемиана было спаивание «старца» во время поездки ^|23. Поэтому Хвостов дал указание Белецкому на поездку денег не жалеть, с чем последний охотно согласился. Одновременно было выдано 10 тыс. руб. и Андрони­кову за все хлопоты с обедами и пр. Мартемиан оговорил свое согласие возведением его в сан архимандрита, что и было обещано.

Распутин сделал вид, что согласен на поездку, получил на дорожные расходы 5 тыс. руб., но выдвинул условие: он хочет «у себя в губернии» иметь своего губернатора, а именно Ордов- ского-Танеевского, управляющего пермской казенной палатой. Как только эта просьба была исполнена, Распутин тут же заявил, что он никуда не поедет, и друзья поняли, что проиграли.

С большим трудом Хвостову и Белецкому удалось на время погасить «начало недоверия», а затем и «отчуждение» Распутина и Вырубовой к ним, которые возникли, как считал Белецкий,