И дорога к себе так длинна...
Шрифт:
– Что, простите?
– Мри-я, – по слогам повторила она. – Меня так зовут.
– Элиаш, – представился эльф, пожав узкую ладонь.
Мрия улыбнулась. Но улыбка была настолько короткой, что ее можно было и не заметить. А может, и не улыбнулась она, а скривилась.
Молчание затягивалось, и парень не придумал ничего лучше, кроме как сказать:
– Красивое у вас имя.
Она вздохнула, отвела глаза:
– На одном из старых языков это означает «мечта».
Ветер неспешно обрывал листву. Осень вступила в свои права.
Мрия первой нарушила молчание. Уронила на землю уменьшившуюся до половины палочку, тщательно затушила ее ботинком и резко кивнула:
– Пойдемте.
– Куда? – не понял эльф.
Мрия пожала плечами:
– Я так понимаю, ваша проблема в том, что вы не можете понять, почему у дриад все не так, как у эльфов? Пойдемте, я все объясню.
Где-то в вышине перемигивались редкие светлячки.
Женщина привела его к уже знакомому дереву-гиганту. Тому самому, с которым было связано «рождение новой жизни». Провела ладонью по шершавому стволу, и тот, подчиняясь ласковым прикосновениям, шевельнул ветвями, словно зеленый великан, пробуждающийся ото сна.
Через мгновение вдоль ствола прошла трещина… Дерево раскрылось, как до этого раскрывались виденные ранее эльфом дриадские дома.
– Пойдем, – качнула головой Мрия. – И я все объясню.
И, уже шагнув вслед за женщиной в темноту провала, парень внезапно вспомнил, что дриады не знают, что такое огонь…
За прошедшее время Мяу успел обследовать если не все, то очень и очень многое. Пошнырял между дриадскими домами, покрутился возле сборщиц урожая, посмотрел, что происходит возле дерева-гиганта.
Здесь было настолько интересно, что зверьку не терпелось изучить все и всех. Он тщательно скрывался от шныряющих повсюду дриад, умудряясь при этом исследовать местность. Двигался заглот по спирали, чтобы ничего не пропустить, а потому к исходу третьего дня уже выбрался за пределы дриадского селения.
Осмотревшись вокруг, пушистое создание уже собиралось отправиться искать свою двуногую подопечную – столько ведь не виделись, когда внимание привлекла какая-то дыра в земле. Когда-то она была больших размеров, но сейчас ее почти полностью прикрывала заржавевшая крышка.
Зверек на миг замер, размышляя, стоит ли туда лезть, но потом вспомнил, сколько интересного он нашел в предыдущем подземелье… И, вытянувшись в тонкую длинную змейку, решительно скользнул вниз.
Этим утром Летисия позволила себе поспать чуть подольше. Проснулась, когда солнце стояло высоко. Наспех умылась, оделась, привычно заглянула в комнату, где должен был ночевать Элиаш… И замерла, удивленно глядя на пустую кровать.
– Мам, а он что, уже проснулся?
– Кто? – осторожно уточнила из-за ее плеча Дольшери, расставлявшая на столе тарелки.
– Элиаш.
– Понимаешь…
Что-то
– Что?
– Он… он действительно вчера тебе ничего не сказал?
– Сказал что?
– Он ушел сегодня на рассвете.
Ушел. На рассвете. И ничего не сказал.
Летти плакала, совершенно не стесняясь. Казалось бы, и так знала, что все равно расстанутся, но… Но как он мог? Почему ничего не сказал?
Мать гладила ее по голове, пытаясь хоть как-то смягчить сказанное, а девушка все не успокаивалась:
– Почему он ушел? Почему ничего не сказал?..
– Н-не знаю… Честно, не знаю. Он сегодня утром был таким… нервным, взволнованным… – Дольшери с трудом подбирала слова. Морщилась, как от боли. Будто каждое слово физически царапало, било ее саму. – Попрощался со мной… Я одна была… И ушел…
– Но как он мог?!
Все следующие дни Летисия была сама не своя. Молчала, упрямо сверля взглядом землю. Когда от нее все-таки начинали требовать сказать хоть что-то – отвечала невпопад. Девушка побледнела, осунулась…
Ее матери решили, что пора брать дело в свои руки. Как-то вечером, когда Летти сидела, уставившись взглядом в стену, мрачно ковыряя пальцем стол, к дочери подсела Живка:
– Летти, девочка, не стоит так переживать. Ни один эльф того не стоит.
– Да, конечно, – вяло согласилась дриада, опуская глаза.
– Летти, ты же просто себе места не находишь! Ну нельзя же так!
– Да, конечно.
Женщины пошушукались, Живка решительно встала из-за стола и вышла из дома:
– Я скоро вернусь.
Ее не было долго. Впрочем, заметили это лишь Дольшери да пришедшие к заскучавшей девушке вторая мама Лидия и третья мама Тодора. Самой Летисии было совершенно безразлично, что происходит и кто в этом виноват.
Вернувшись, радостная Живка опустилась на стул рядом с Летисией и весело сообщила:
– Так, все. Прекращаем истерику и берем себя в руки. Завтра вечером у тебя родится ребенок.
– Да, коне… Что?! – Потрясению дриады не было предела. Она даже забыла о душевных страданиях.
– Завтра вечером у тебя родится ребенок, – четко выговаривая слова, повторила Живка. – Я обо всем договорилась.
– Но… Мне же еще рано… Обычно после восемнадцати…
– Я знаю, – повела плечами женщина. – Я еле Мрию уговорила, что тебе это нужно. Ты же сейчас просто съешь себя! А будет ребенок, займешься им и думать забудешь про этого эльфа.
– А… От кого ребенок будет? – на всякий случай поинтересовалась Летти, сама не заметившая, как ее тоска начала куда-то пропадать.
– Ой, да какая тебе разница! – поморщилась молчавшая до этого времени Тодора – полноватая смешливая женщина. – Даже если от той же Милли. Одной семьей необязательно жить. Воспитывать, если вдруг что, и сама сможешь. А нет, так мы поможем.