И дорога к себе так длинна...
Шрифт:
– Я… Я все равно не понимаю…
Женщина страдальчески закатила глаза:
– Я была о тебе лучшего мнения! Даже этот эльф и то понял. Берется необходимый генный материал. От нескольких доноров. Выделяются гены, которые необходимы. И создается новый организм, имеющий определенные характеристики. Изменить себя я, конечно, не могла, но создать что-то новое, имеющее сродство с окружающим миром и способное управлять растениями вновь появившегося Леса, – вполне. Пока что я не нашла ту, на которую можно будет положиться, как на саму себя, поэтому сейчас ни одна из
Если Мрия рассчитывала, что Летисия радостно согласится, то она жестоко просчиталась. Сейчас мысли девушки были заняты совершенно другим:
– А Элиаш?.. Почему он здесь? Мама Дольшери говорила, что…
Новая жесткая усмешка:
– Что он ушел? Ее воспоминания очень легко правятся.
– В смысле? – У дриады голова шла кругом.
– Ты задаешь столько вопросов, что я не успеваю отвечать! Мы же договорились – обо всем по порядку. Смотри. Я осталась здесь одна. Количество генного материала в моей лаборатории крайне ограниченно, а потому и количество модификаций могло составлять… ну максимум сотню, не больше. А сколько сейчас дриад? Около тысячи, не меньше. Понимаешь, девочка, все очень просто. Даже при обычном родственном скрещивании организмы имею тенденцию к вырождению…
– Я знаю, – прошептала Летти. И опять ей показалось, что она где-то это слышала.
– Ну да, я же помню, что всех вас этому обучала, – обрадовалась хозяйка лаборатории. – А тут и того хуже! Я да еще несколько доноров. Я же не могла допустить, чтобы через какой-то век вновь созданный мною человеческий… ну пусть дриадский, род прекратился. Пришлось пополнять генофонд за счет тех, кто выжил помимо меня.
Перед глазами Летисии все плыло и качалось. Все услышанное было настолько… неправильным, злым… что просто не укладывалось в голове.
– В первое время было очень трудно. Потом к нашему Лесу приблудилась странная, с трудом выжившая парочка. От их генофонда у некоторых дриад появилась способность разговаривать с травами. Потом было еще несколько людей. Не все сразу конечно, они появлялись по очереди…
– Но при чем здесь Элиаш?! – не выдержала дриада. Она и сама не заметила, как голос сорвался на крик. Мрия удивленно заломила бровь, не ожидая такой вспышки, и Летти стушевалась: – Извини… Но при чем тут он?.. Почему он сейчас… здесь… такой…
– Девочка, ну какая же ты глупая, – укоризненно качнула головой ее собеседница. – Предположим, я сейчас возьму у него генный материал. А что потом? Мне понадобится еще. А он просто так уйдет? Гораздо проще оставить его здесь в летаргическом сне…
Летти замерла, хватая ртом воздух, а Мрия, словно и не заметив, какую реакцию вызвали ее слова, на миг задумалась и продолжила:
– Хотя знаешь, я тебя понимаю. Будет жалко, если такой великолепный образец проведет остаток своих дней в анабиозе. Я сегодня добрая. Хочешь, сделаем так, как я когда-то сделала для Живки?..
– К-как? – выдохнула Летисия, уже предполагая, каков будет ответ, и молясь
– Семнадцать лет назад в Лес пришел молодой… кем же он себя называл… слуа, кажется. Был таким бойким, ярким… Живке он очень понравился. Она даже хотела с ним из Леса уйти.
Эльф опять чуть слышно застонал, и Мрия прервала свою речь на полуслове:
– Надо же, какой сильный экземпляр! И музыка его в транс не вгоняет – до сих пор все еще дергается… Так на чем я остановилась? Ах да. С Живкой пришлось провести профбеседу – как с тобой сейчас, и она осталась в Лесу. Вместе с этим слуа, которого теперь зовут не Дольшер, а Дольшери…
– Н-но…
– Пришлось, конечно, стереть ему память, очень уж сильно он сопротивлялся. Но теперь разве у вас не одна из лучших семей в Лесу?
– А…
– Разумеется, Живка это знает! – возмутилась женщина. – Я ей все объяснила, и она поняла, что жизнь всего племени намного важнее, чем чувства какого-то там чужака. Тем более, сейчас у Дольшери все в порядке. Она совершенно счастлива! А представь, если бы она помнила, кем была в прошлом? Или, того лучше, оставалась мужчиной? Я дала ей новую жизнь. Новое счастье. И ее головные боли, возникающие, когда она пытается что-то припомнить, не стоят и обсуждения. К тому же и вспоминать там нечего. Понятно?
– Д-да, конечно…
Где-то вдалеке раздалось чуть слышное звяканье.
– О, чудесно! – оживилась Мрия. – Часть дела сделана. Сейчас посмотрим, что там с расшифровкой его генома… Представляешь, он уже третий день здесь, а я никак не закончу. Надо же было такому уроду появиться!
Над столом загорелся полупрозрачный пленочный экран – вроде того, что Летисия видела у Олега, – и по нему поползли колонки каких-то значков. Мрия внимательно всматривалась в бегущую строчку, едва заметно шевеля губами, читая, а потом вдруг вздрогнула и чуть слышно присвистнула:
– Никогда бы не подумала…
– Что? – вскинула голову Летисия, сверлившая взглядом пол. Стройная система мира, выстроившаяся за семнадцать лет жизни, рушилась прямо на глазах и складываться обратно наотрез отказывалась.
– Смотри! – потрясенно прошептала хозяйка лаборатории и вновь выстучала на клавиатуре какую-то команду.
Рядом с Летти вспыхнула полупрозрачная человеческая (какой смысл сейчас говорить «дриадская», «эльфийская», если все сводится к одному и тому же?) фигура. Это не был кто-то конкретный. Так, легкий набросок человеческого тела: голова, руки, ноги, два кружочка – глаза, дырочка – рот…
Новое щелканье клавиш – и где-то в районе шеи наброска появилась уже знакомая вязь татуировок-трайблов. Черный рисунок плотно обхватил горло, спустился по правой руке, а затем картинка поползла вверх, занимая левый висок фигуры.
– Ничего не напоминает? – хрипло поинтересовалась Мрия.
– Ну, это как у Элиаша…
– И-мен-но. Знаешь, что самое интересное? Это не татуировка.
Еще несколько ударов по клавиатуре – и фигура пропала, явив вместо себя изображение чего-то странного, больше всего похожего на черного жука.