И это все, за что я борюсь
Шрифт:
— Мне все предельно ясно. — Я заставила себя выдавить эту фразу, — Я могу идти?
— Да. Готовься к балу. — Он даже не заглянул мне в глаза.
Я развернулась на каблуках и зашагала прочь, совсем позабыв, куда я вообще шла, пока не встретила родителя прямо в коридоре. За нами следил как минимум один стражник, и мне отчаянно захотелось заехать ему в рожу за то, что он подслушивал наш разговор. Нет, не за это.
Он видел мои слезы.
Голос отца заставил меня остановиться, но не обернуться. Не хватало еще, чтобы он увидел, что глаза мои
— Я не позволю этому случиться. — Произнес он. Холодно, будто он вызубрил эти слова, но, кажется, честно. Хотя… я не знала.
Я двинулась вперед, так и не обернувшись. Стражники возле каждой стены пялились на меня, но сейчас мне было не до них. Если бы меня никто не видел, я бы бегом добралась до своих покоев, но сейчас, чтобы не прослыть сумасшедшей, мне пришлось идти, выжимая из себя самый быстрый шаг, на который мои ноги только были способны.
Заходить к Бейву тоже не было никакого желания. Двигаясь по коридору, я несколько раз задумалась о том, что хочу побыть одна. Закрыться ото всех и просто лежать, глядя в потолок.
Сказать ли ему, что вечером я не приду, чтобы провести еще одну тренировку? Или просто явиться завтра утром и сообщить, что я решила его пощадить (естественно, временно)?
Я как раз подходила к его двери, когда за ней что-то грохнуло. Я ускорилась и уже почти бежала, когда из покоев послышался голос Бейва. Это был крик. Поначалу он показался мне набором звуков, но потом, уже через миг, я поняла, что этот звук был моим именем.
Стражники стояли как истуканы. Мне захотелось наорать на них за бездействие, но я быстро сообразила, что это лишь лишняя трата времени. С Бейвом может случиться что-то непоправимое!
Держа кинжал наготове, я рывком распахнула дверь и вихрем ворвалась в покои. Мое сердце колотилось как бешеное от смеси адреналина со страхом, я была готова отразить любой удар, кроме магического.
Но никакого удара так и не последовало. Залитая сумеречным светом комната была пуста, если не считать хозяина, лежащего на полу. Он царапал ногтями каменные плиты, бил ногами по мягкому ковру, пока глаза невидяще смотрели в потолок. А еще он звал меня, повторяя мое имя снова и снова, на этот раз уже тише, словно силы покидали его с каждой секундой.
Отшвырнув кинжал в сторону, я бросилась к магу, упав на колени рядом с ним:
— Бейв, я здесь. Что случилось!?
Его рука взмыла в воздух, ища меня. Я позволила ему обхватить мою ладонь, и тогда в беспокойном лице парня что-то переменилось, и это что-то заставило мой страх отступить.
— Милит, помоги мне встать. Быстрее, Милит! — Умолял он.
Я резко поднялась на ноги, потянув Бейва за собой. Пока он собирал свои ноги в кучу, заставляя их подчиняться, я заметила на его лбу капли пота. Темные волосы растрепались еще сильнее, словно маг попал под сильный ветер. Что с ним случилось?
— Прошу, Милит, быстрее. Найди… бумагу. И перо… или лучше… уголь! Нарисовать! Пока я вижу это. — Поднявшись,
Это было похоже на приступ какой-то необъяснимой болезни. По крайней мере, я ни разу в жизни не видела ничего подобного. В общих чертах поняв, чего он хочет, я поспешила искать заказанные предметы.
Вытряхнув один из библиотечных ящиков, я рассыпала все его содержимое на пол. Пока я искала пергамент, уголь в коробке сам по себе бросился в глаза. Не думала, что мне так повезет!
Я вернулась в комнату, где Бейв пытался собрать воедино свое странное видение. Разложив на столе принадлежности, я подвела мага и сунула ему в руку заточенный кусочек угля.
— Вот. Держи. Ты все еще видишь?
— Да. Да. Но оно слабеет. — Мне казалось, что Бейв готов рвать на себе волосы. Он был так напряжен, что напоминал туго натянутую струну.
Мне все меньше и меньше хотелось побывать в шкуре мага.
Сжав жилистыми пальцами уголь, Бейв провел им по пергаменту, оставив идеально прямую линию. Следом за ней еще одну. И еще. Потом он стал ощупывать нарисованное пальцами свободной руки, изучая свое «творение». Странно, он умудрялся не размазывать по бумаге начерченные полосы, его испачканные углем пальцы оставляли лишь незначительные следы, не мешавшие четко видеть рисунок.
Там, где линий еще не было, стали появляться новые детали — черты поменьше, какие-то зигзаги, завитки, штрихи. Я с восторгом наблюдала за тем, как слепой рисует быстрее и лучше любого зрячего. Вскоре невнятные линии сложились в единый образ — в богатый дом с высокими колоннами и аккуратным садом перед парадным входом. У него были помпезно украшенные окна и широкая лестница с резными перилами. Двери массивные и тяжелые, с ручками в виде голов каких-то животных. Вот ясно выделился второй этаж и даже складки штор за оконными стеклами.
Я перевела взгляд на Бейва. Может, он только притворяется слепым? Ну не может человек, не видевший этот мир ни разу в жизни, так рисовать!
А парень все никак не останавливался. Вскоре у особняка появился третий этаж и крыша, а сзади даже обозначился кованый забор. Бейв рисовал, пока крошечный кусок угля не рассыпался у него в пальцах, пока пергамент не превратился в настоящую картину.
Резким движением он отодвинул свое творение в сторону и уселся прямо на столешницу, вытирая вспотевший лоб почерневшими пальцами. Я порывисто схватила рисунок, рассматривая его. Этот шедевр был создан за несколько минут прямо у меня на глазах!
— Ну, видно что-нибудь? — Выдыхая, спросил парень.
— Как тебе удалось? — Я не могла скрыть своего восхищения, как бы не пыталась, — Ты же не видел, что рисуешь!
— Что там? — Переспросил Бейв, уже чуть настойчивее.
— Особняк. С колоннами и лестницей, в три этажа. Возле него сад, сзади — забор.
Бейв облегченно выдохнул, снова запустив руку в волосы.
— Что это за место? — Поинтересовалась я. Вряд ли я стала свидетельницей приступа необоснованной любви к искусству.