i f36931a51be2993b
Шрифт:
– Ты говорил, я могу выбрать любого?
– Конечно, не патриция и не всадника!
– хохотнул Кровавый Пес.
– Да и виргинок лучше не трогать... Даже мечом!
– Явно в восторге от собственной шутки.
– Бери плебея - если хочешь. Анри Отважному чернь с восторгом скормит любого из своих!
– Я беру раба - с арены!
– Тенмар возвысил голос.
Поппей нахмурился.
Анри поспешно продолжил. Громче:
– Я сумею пролить его кровь лучше, чем этот недоумок, называющий себя
– Тенмар чуть усмехнулся уголком рта.
– Он же должен иметь возможность защищаться...
Чернь взорвалась одобрительным хохотом.
– Держите слово, генерал!
– Анри надеялся, что не сорвется.
Августа убивать нельзя. А такой сейчас шанс! Но три сотни жизней на одну сдохшую мразь не меняют.
– Бой!
– заорали из толпы.
– Поединок! Поединок!!!..
Глава десятая.
Эвитан, Тенмар.
– Квирина, Сантэя.
1
У Ирэн - всё замечательно. И добрый дядя Ив оказался именно добрым дядей Ивом.
Можно смело дожидаться Месяца Заката Зимы. И бросаться в тщательно спланированную авантюру.
Тогда почему так неспокойно на душе?
Себастьен, что привез весточку от Клода, уедет сегодня. Дарлену удалось поступить на службу прямо к дяде Иву. Теперь "городские художники" (они же - "студенты Академии") поселятся в окрестностях поместья Кридель. Вдвоем. Ибо они тоже - пара.
Наверняка удрали из дома. С целью спасти свою несчастную любовь. От беспощадного гнева суровой родни.
Подробнее Ирия не расспрашивала. И так ясно, что Клод - брат очень понимающий. Возможно - под влиянием собственного тайного романа.
И теперь двое разместятся у какой-нибудь очередной вдовы. А третий - в усадьбе Криделей. Поближе к своей Ирэн.
Почему же так кошки скребут на душе? Кому плохо?! Эйде? Иден? Чарли?
Кому еще? Кто у Ирии еще есть?
С неба нагло пялится полная злая луна. Та, что не прощает не желающих дрожать. Перед ней.
И теперь сумрачное светило ночи пронзительно глазеет в окно. На вязальные спицы - в ловких руках Катрин.
Луна сияет. Спицы ловят блики солнечно-золотистых свечей...
Ирия прочла абзац "Сказания о битве Северной Ведьмы и Южного Колдуна". В пятый раз.
И подняла глаза на герцогиню.
А та вдруг отложила рукоделие.
– Мне тоже неспокойно, Ирэн!
– вздохнула Катрин. Поколебав хрупкое пламя ближайшей свечи.
Странно - свечи и луна мерцают почти одинаковым бледным золотом. Сейчас.
Но свет одних - успокаивает. А другой - вселяет темный потусторонний ужас. Не зря ей поклонялись суеверные предки...
Катрин после известия о спасении сына больше не напоминает тень самой себя. Но это еще не значит, что и не тревожится.
Герцогиня жестом
Лиарская беглянка с радостью пересела. Катрин - не старый герцог, рядом с ней - тепло. Медово-золотистые свечи - это не луна.
Тепло. Но почему-то - грустно. Хоть грустить и глупо. И бесполезно.
Прошлого не вернуть. И не изменить. А значит - Карлотта никогда не станет такой, как Катрин. Как Ирии не превратиться во вторую Эйду.
Зато Эдвард Таррент был замечательным отцом. В отличие от Ральфа Тенмара. Всё сразу получить нельзя, это - непреложный факт и суровая реальность. Но всё равно - грустно.
Катрин привлекла девушку к себе. И замерла, перебирая ее отрастающие волосы.
Герцогиня могла сидеть так и полчаса, и час. А лиаранка закрывала глаза и представляла... Нечего тут стыдиться. И не предательство это никакое. Катрин - много старше Карлотты. Но бабушкой-то Ирии она могла быть. По возрасту. Хоть приемной...
Глупая ты девка - как грубо, но верно сказал Джек. И мало тебя жизнь учила. Как брошенный котенок норовишь поскорее найти нового доброго хозяина.
Эх, ты! А еще беглая государственная преступница в розыске!
– Спеть?
– едва слышно прошептала Катрин.
– Спойте!
– с готовностью согласилась Ирия.
У матери Анри - хороший голос. У него самого когда-то был - тоже. Катрин рассказывала...
Вот только ее песни обычно очень грустны. Как и сейчас:
– У беды глаза зеленые -
Не простят, не пощадят.
С головой иду склоненною,
Виноватый прячу взгляд...
Горький ком подкатил к горлу. Ирия не выдержала и привычно подхватила:
– В поле ласковое выйду я
И заплачу над собой -
Кто же боль такую выдумал,
И за что мне эта боль?!..
– Ну развели сырость, две дуры-бабы!
– Герцог Ральф Тенмар ввалился, как обычно - без стука.
– Ладно - ты, но девку-то чего до слёз довела?
– Я сама...
– Ирия быстро сморгнула горько-соленую предательницу. И в самом деле выкатившуюся из уголка глаза.
– Сама она! С завтрашнего утра будешь на час дольше железками махать. Глядишь - лишняя дурь и выйдет. А сейчас пойдем-ка - письмо поможешь написать.
– Письмо?
– подняла удивленный взгляд мать воскресшего сына.
– Письмо-письмо, - проворчал герцог.
– Ты свое тоже пиши. Оба перешлем!
– Анри?!
– Да тише ты! Кому ж еще? Хоть и все слуги - проверенные, а кто ж знает? У Ревинтера, чтоб ему сдохнуть раньше меня, в каждом доме Эвитана - по шпиону. А в каждом хлеву - по лазутчику! Представь, сколько их в замке поместится?
Ритуал повторяется вновь.
Мрачноглазый старик в кресле. По грудь укрыт теплым пледом.