И грянул град
Шрифт:
– - Ну что, Слиток, начнём переплавку?
– - сказал одни из палачей. Остальные загоготали. На живот несчастному полилось раскалённое масло.
– - Это же просто лава!
– - закричал он.
– - Пощадите! Остановите!
Потом это перешло и вовсе в безумный крик, и, случайно поймав взгляд свояка, Асеро подумал, что тот, возможно, и в самом деле сошёл с ума от боли. Потому что только безумием можно объяснить, что у телесно слабого Золотого Слитка всё же хватило сил вырваться из руки палачей, и он покатился по полу, хватаясь руками за живот. А потом он вдруг резко затих. Один из палачей потыкал в него копьём
– - Всё, покойник.
Время, за которое всё это происходило, показалось Асеро вечностью, но на деле едва ли прошло больше получаса. Золотой Слиток не имел привычки долго терпеть боль, и сердце не выдержало.
– - Ну что, хочешь разделить его судьбу?
– - спросил Дэниэл.
– - Не смею и мечтать, -- иронически ответил Асеро, -- его теперь никакими пытками родных не запугаешь.
– - Верно, -- сказал Дэниэл, -- а значит, ты всё-таки боишься именно этого? А собственная смерть и увечья тебя страшат меньше... Но ведь ты знаешь, что и до насилия над дочерьми на твоих глазах дело дойдёт, так зачем ломаешь комедию?
– - Да я не уверен, что мои жена, мать и дети действительно у вас в руках живые и невредимые. Они могут с таким же успехом сбежать или, наоборот, уже мертвы. Вы могли солгать мне.
Асеро, конечно, не сильно надеялся, что англичане ему солгали, но ему нужна была отсрочка. Смерть Золотого Слитка действительно напугала его -- но не тем, чем думал Дэниэл, не мучительной смертью. Он понял, что может тоже сойти с ума, пусть не от физической боли, то от вида своих родных в руках палачей. Выход рисовался только один: покончить с собой и оставить палачей с носом. И стоило подумать над тем, как это сделать -- непростая задача для голого и связанного человека в голом подвале.
– - Значит, не веришь нам на слово?
– - сказал Дэниэл.
– - Не верю. Что вам на слово верить нельзя, вы уже много раз доказали.
– - Ну, хорошо, к вечеру мы их тебе доставим и покажем. Ну а пока желаю приятного сидения рядом с родичем.
Дэниэл и палачи вышли из подвала, оставив Асеро наедине с трупом. Больше ничего в подвале не было. Асеро попытался подумать над способом, которым можно лишить себя жизни, но ничего путного в голову не приходило. Сверху сквозь толщу камня иногда долетали крики. Видно, Дэниэл "разбирался" с другими узниками -- что именно он от них хотел, Асеро так никогда точно и не узнал. Но скорее всего того же, что и от Золотого Слитка -- приворованного золота. Потом он впал в забытье...
Очнулся он, как ни странно, в мягкой постели, и рядом с ним сидела его мать. В первый момент Асеро не смог разлепить губ от жажды, но мать догадалась обо всём по его взгляду, бережно приподняла его и напоила из стоявшего рядом стакана, видимо, специально заготовленного на этот случай.
– - Мама, скажи мне что случилось? Я был болен и бредил? И пытки мне пригрезились?
– - Увы, нет. Ты не болен, а лишь сильно изранен. И мы в плену.
– - Мама, теперь я всё вспомнил... Ты знаешь, зачем они привели тебя ко мне?
– - Не знаю сынок. Но явно не для того, чтобы я тебя выхаживала после того, что они с тобой сделали. Скорее всего, они замыслили какую-то гадость.
– - Именно так. Мама, скажи, а Луна с девочками тоже здесь?
– - Не знаю. Лично я их не видела.
– - Мама, эти
Мать лишь покачала головой:
– - Никогда не верь обещаниям белого человека, сынок. Они всегда лгут. В этом я убедилась ещё в дни моей юности.
– - Да разве белые люди что-то говорили тебе? Я всегда думал, что они сотворили своё мерзкое дело без слов и обещаний!
– - Когда к стенам нашей обители подошёл небольшой отряд испанцев и каких-то особых осадных орудий, и они сказали нам, чтобы мы их пустили в крепость переночевать, говоря, что если мы примем их тихо, то они нас не тронут, с женщинами они не воюют. Но если воспротивимся, то им будет плевать на наше слабое естество, мы будем врагами, которых надо убивать. Я предлагала всё равно не сдаваться. Как дочь Манко, я не могла предать своего отца, а пустить на постой испанцев, пусть бы и без проституции, в моих глазах было предательством. Но многие девушки согласились, а, главное, была согласна настоятельница... И мы открыли ворота, после чего испанцы сделали с нами то, что сделали. И многие поплатились за это своими жизнями, -- старуха смахнула слезу.
– - Сынок, нельзя покупать жизнь ценой чести -- всё равно утратишь и то, и то.
– - Мама, я понимаю... скажи, у нас есть хоть какой-то шанс бежать?
– - Увы, никаких! Замок Инти прочно охраняется. А мы безоружны и слабы.
– - И на помощь к нам никто не придёт. Тогда остаётся только одно...
– - не смея продолжить, Асеро взглянул в глаза матери, но она глядела на него с любовью и пониманием -- Мать, ты дала мне жизнь, а теперь ты же и заберёшь её обратно. Неужели тут не завалялся хоть какой-то шнурок, хоть что-то острое... Тебе проще найти...
Мать не успела ответить, как в комнату вошёл Дэниэл в сопровождении двух воинов. В одном из них Асеро к своей досаде опять узнал Золотого Лука.
– - Ну что, мамаша и сынок, поворковали и будет. Теперь тебе, Асеро, глядя в глаза своей матери, надо будет сказать -- согласен ли ты, чтобы мы сейчас на твоих глазах сожгли её? Если нет, то ты выложишь секрет тайника.
Асеро взглянул на мать, не в силах решиться вымолвить страшные слова.
– - Мы согласны погибнуть, -- сказала мать твёрдо.
– - Неужели ты и в самом деле сделан из стали, если не боишься увидеть, как огонь пожирает лоно, из которого ты вышел на свет, груди, что вскормили тебя, руки, что некогда несли тебя в колыбель?
– - сказал патетически Дэниэл. Говоря эту речь, он явно подражал Розенхиллу. Возможно, тот бы сказал ещё красивее...
– - А неужели ты настолько жесток, что готов сжечь беззащитную старую женщину?
– - просто ответил Асеро.
– - А чего её жалеть -- раз она родила такого выродка, который готов ею пожертвовать? Заметь, кстати, твоих жены и дочерей мы не тронули, только мать, которой и так не очень много осталось....
– - Подозреваю, что вы их щадите отнюдь не из гуманности. На них уже нашлись претенденты.
– - А хотя бы и так, -- сказал Дэниэл, -- для тебя всё равно нет разницы. Но ты не находишь, что жечь свою мать -- это всё-таки слишком? Всё-таки в её жилах королевская кровь, а в списке наверняка одни простолюдины...