И ловили там зверей

Бушков Александр Александрович

Несколько минут Меншиков стоял, засунув руки в карманы куртки, кривя губы, смотрел на жилище существ, над которыми одержал верх. Особого торжества или какого-нибудь там злорадства он не испытывал. Как всегда в таких случаях бывает, подготовка триумфа казалась теперь во много раз ценнее самого триумфа. Меншиков ощущал лишь томительную крестьянскую усталость.

Возвращаясь назад, он едва не сбился с пути. Хорошо, что ориентироваться помогал сияющий купол.

В тюрьме горел свет во всех окнах - Фатах с Белашем четко выполнили приказ, разбудив всех. Меншиков вошел в вестибюль и заорал что было мочи:

– Вых-хади!

Захлопали двери, люди выскакивали на лестницу,

бежали вниз. Показался Белаш, увлекавший за собой обоих "желтоволосых", - те удивленно озирались, но не сопротивлялись.

– Никого не осталось?
– крикнул Меншиков.

– Никого, - отозвался сверху Фатах.

– Внимание!
– Голос Меншикова легко перекрыл тихий радостный гомон.
– Все во двор, в колонну по двое! Держать строй, не рассыпаться! Фатах - замыкающим! Марш!

Он выскочил во двор и выстрелил в ненавистную стену - с противоположной от купола стороны. Взлетел сноп голубых искр, люди парами пробегали мимо спасателя, ныряли в проем с разлохмаченными, еще дымящимися краями. Меншиков считал бегущих: восемь... двенадцать... двадцать... ага, Лихов как миленький чешет... Белаш со своими подопечными... Фатах... все!

В небе светили крупные яркие звезды. Люди бежали по инопланетному редколесью, и это было как во сне, когда сбываются все желания и невесомое тело летит над землей, словно дым костра. Бластер вывалился из-за пояса, Меншиков поймал его на лету и держал теперь в руке.

Люк "Босфора" был распахнут настежь, подошвы гремели по пандусу, кто-то споткнулся, его поймали за шиворот и втащили в люк.

– Le train part a Lausanne! Asseyz vous, mesdames, messiers! [Поезд идет в Лозанну! Садитесь, дамы и господа! (фр.).] - озорно рявкнул Меншиков, вспомнив фразу из старинного романа.
– Фатах, ко мне! Уходите на форсаже, штурман сориентирован!

– А вы?

– Да господи, я следом! Скор...

Слова застряли у него в горле. Эллипс холодного белого света накрыл площадку, как сачок, высветил испуганное лицо Фатаха, от ставших угольно-черными кораблей потянулись длинные острые тени, и Меншиков увидел две непропорционально длинноруких фигуры - они стояли на границе света и тьмы спиной к прожектору. Один из них медленно поднял лапу со знакомым рефлектором, но сверкнула сиреневая молния, яркая даже в ослепительном белом свете, и там, где только что стояли "остроухие", взвилось облачко пара. Закрыв лицо растопыренной ладонью, Меншиков выстрелил по прожектору, в центр белого горнила, и снова упала темнота. Сзади бухнул люк, в спину толкнул порыв холодного ветра - громадина "Босфор" бесшумно, как сова, вертикально ушел в ночное небо.

Неизвестно, как "остроухие" узнали о побеге, но они узнали, и времени на раздумья не оставалось. К аппаратуре, способной стаскивать с межзвездных трасс космические левиафаны, следовало отнестись со всей серьезностью, мощности бластера здесь, безусловно, не хватило бы, и Меншиков благословил настойчивость Роксборо, добившегося для него и вещей посерьезнее лучевого оружия. Сколько трудов ему стоило уговорить и физиков, и Контрольный Совет, спасибо, Сай, ты замечательный...

Кривя губы в судорожной улыбке, Меншиков потянул из внутреннего кармана куртки массивный продолговатый предмет, сорвал предохранители. Зажмурился - никому, кроме немногих экспериментаторов, не приходилось наблюдать действие потока антипротонов.

Высоко в черном ночном небе вспыхнуло белое сияние, пронизанное синими зигзагами, вспыхнуло и погасло - "Босфор" ушел в гиперпространство. Пуговица, вспомнил Меншиков, лихорадочно щелкая переключателями, вспомнил и похолодел.

Пуговица с куртки Ле Медека, единственное, что осталось от Алена... Она там, в камере, в кармане старой, разорванной рубашки, а наши железные традиции гласят, что... Дьявол, неужели эта штука так и не сработает?

И тут излучатель сработал. Грохнуло так, словно небо раскололось и рушилось теперь на планету, дробясь и рассыпаясь. На месте купола взметнулся исполинский гейзер огня, окутанный клубящимся дымом, взрывная волна сорвала кроны деревьев, и они диковинными птицами мелькнули над площадкой. Меншикова подняло в воздух, перевернуло и швырнуло о борт ближайшего звездолета. Что-то мерзко хрустнуло в боку и он успел подумать: неужели все?

Нет. Он и сознания не потерял. Едва успев вскочить, понесся к тюрьме, превозмогая колючую разлапистую боль в боку. Он хорошо сделал свое дело и решил, что теперь имеет право соблюсти традиции - если от погибшего Динго осталась хоть горсточка праха, хоть кусок ткани, хоть пуговица, их нужно доставить на Землю Причудой эту традицию считают лишь люди посторонние. Люди спасены, и теперь он рискует собой одним...

Он нырнул в пролом, загрохотал по лестнице, боясь, что потеряет сознание, - голова раскалывалась, тело рвали на куски невидимые клещи. Ночь, пустое здание инопланетной тюрьмы, гул шагов - дикий сюрреалистический сон, только вот проснуться нельзя... Он схватил с пола обрывки рубашки, нашел заветную пуговицу, спрятал ее в карман, застегнул карман и помчался назад. Обернувшись в проеме, выстрелил по опустевшей тюрьме - гореть, так всему...

Меншиков бежал по пылающему лесу. Наперерез с истошным визгом промчались какие-то мохнатые клубки На месте купола буйствовало пламя, огненный поток расползался с холма, и пылающие деревья оседали в него, словно поставленные на раскаленную сковородку свечи. Пук горящих веток рухнул на спину, как давеча зверь, Меншиков упал и катался по земле, сбивая пламя. Просто удивительно, что эти сырые на вид деревья так яро горели...

Сбил пламя, вскочил и побежал, перепрыгивая через ручейки огня, передовые струйки огненного потока, величаво и грозно растекавшегося по площадке. Крайние корабли стояли уже в огне. Жар стягивал кожу. На одном звездолете автоматически включилась внешняя защитная система, и туманные облака пены пытались оттолкнуть наступающий огонь.

Меншиков с маху угодил ногой в пламя и не почувствовал боли. Мохнатый клубок, ничего уже не соображая от страха, влетел в люк "Байкала" и скорчился в углу. Не обращая на него внимания, Меншиков запер люк - шею так свело болью, что хотелось выгнуться колесом назад, - упал в кресло, не глядя, надавил клавиши обожженными пальцами. Глянул на широкий обзорный экран.

Такой эта планета и осталась в памяти Меншикова - повсюду дымное пламя, неправдоподобно четкие силуэты деревьев на его фоне, пылающие кроны. И вереница светящихся дисков, промчавшихся к тому месту, где стоял купол, а сейчас не было ничего, кроме огня...

Взвыли датчики, возмущенные учиняемым над агрегатами насилием, корабль входил в гиперпространство на глай-форсаже, с работающими стартовыми агитгравами, с разгона. На такое решались в исключительных случаях, но Меншиков боялся, что не успеет, потеряет сознание. У его железной выносливости были свои пределы.

Глава 12. ТРИУМФАЛЬНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРОЯ

На обзорном экране синело небо и белели мохнатые разводы облаков. "Байкал" добросовестно доставил его к второй планете Альфы Каравеллы и сейчас барражировал в стратосфере, ожидая новых приказаний. Павел Меншиков по кличке Локомотив вновь доказал, что он всегда возвращается.