И нас качают те же волны
Шрифт:
Выслушав в своем кабинете гражданку Тимохину Элеонору Евгеньевну и задав несколько уточняющих вопросов, капитан вручил ей лист бумаги, ручку и велел писать заявление, с изложением всех обстоятельств. Сам же немедленно схватил трубку телефона.
– Р-р-роддом? Петр-р-рова не р-р-родила? Что значит р-р-рано? Какие ср-р-роки?! Вы мне пр-р-рекр-р-ратите тут! Кто знает лучше – я или вы?! Не пер-р-рвый год замужем!
Едва Петров швырнул трубку, телефон разразился требовательным звоном.
– Да!!!
Эллочке показалось,
– Петр-р-ров! Да, товарищ полковник! Шахтоуправление?.. Бельцов?.. Как раз этим и занимаюсь! Зашиваемся, товарищ полковник! Так стажера всего два дня как прислали!
В совсем еще недавние школьные годы Элеонора Евгеньевна любила писать сочинения. Погружаясь в творческий процесс, она отрешалась от всего земного. Конечно, сравнивать школьное сочинение с заявлением в полицию не совсем корректно, но отличница Тимохина привыкла к любому заданию подходить ответственно.
Углубившись в подбор наиболее убедительных формулировок, способных растопить лед ментовских сердец, она выпала из реальности. Звуки, несшиеся из трубки, грубо ее в нее возвращали. Если капитан Петров издавал просто рычание, то невидимый товарищ полковник – грозный рык.
Эллочка периодически отвлекалась от сочинения на тему «Пропавший муж» и опасливо вскидывала взгляд, чтобы лишний раз убедиться: она находится не в львином прайде, а в кабинете начальника отдела по розыску пропавших.
– Есть, товарищ полковник! У меня сейчас посетитель, как закончу – сразу зайду! Есть – немедленно!
Медленно и нежно капитан положил трубку на место.
– Начальник? – осмелилась посочувствовать испуганная гражданка Тимохина.
– Новый, – сообщил доверительно потерявший бдительность Петров. – Новая метла, сами знаете…
В этот момент в кабинете появилось еще одно действующее лицо – в форме, при погонах, но в званиях Элла не разбиралась. Мужик молча пожал руку хозяину кабинета и плюхнулся на стул за пустовавшим столом, надо полагать, уехавшего в Утюпкино со стажеркой Павлова.
– Нет, ну ты представляешь?! Ну, надо же вникать! Кого я могу зачислять, если девяносто процентов претендентов тестирование не проходят?! – с надрывом выкрикнул гость. – Где мне взять эти девяносто процентов?!
– У меня посетительница! – предостерег Петров, вновь обретший бдительность.
Пришлый мельком глянул на корпевшую над своей сагой Тимохину.
– Так он мне говорит: «Учитесь работать!» С кем работать?! – продолжал кипятиться незваный гость.
Несмотря на трагизм переживаемой ею жизненной ситуации, Тимохина Элеонора Евгеньевна ощутила смутное беспокойство: с ней явно было что-то не так. За последние полчаса уже второй мужчина не то, что не впал в столбняк при виде нее, он вообще не обратил на нее внимания. Ну ладно Петров, у него жена рожает, а этот?.. Вполне в половозрелом возрасте! Стареет
Ее самобичевание прервал звонок мобильного.
– Извините, – сказала воспитанная Элла. – Да! Любимый! Ты где?! Ты где был?! Я на розыск подала! Ты жив?! Ах, ну да! Какая же я дура! С тобой все в порядке?! Я уже бегу!
Менты переглянулись.
– Представляете, – обратила сияющий небесный взор на полицейских Тимохина Элеонора Евгеньевна, и сердце безымянного половозрелого коллеги Петрова замерло, постояло немного и снова пошло, буквально в соответствии с песней. – Нет, вы представляете? Его похитили! Требовали денег, а денег у него не было!
– А позвонить вам нельзя было? Сообщить? Предупредить?
– Он хотел, но когда похитители поняли, что денег нет, они у него телефон отобрали! В качестве компенсации! Потом вернули, нормальные ребята оказались. Его даже не пытали! А потом совсем отпустили!
Менты еще раз переглянулись и опустили глаза: мелковатый киднеппер пошел!
– Так я пойду?
– Идите-идите!
– Счастливо оставаться!
– И вам того же! Берегите мужа!
– Я берегу!
– Что-то плоховато бережете!
– Да-да, я приму меры! А вам желаю сына здоровенького! Или вы хотите дочку?
– Да мне все равно! У меня уже все есть, – умилился вниманию гражданки Тимохиной капитан.
Оставив свой недописанный роман на столе, гражданка Тимохина выпорхнула из кабинета.
– Блондинка! – сказал коллега Петрова. Нестеров была его фамилия.
– На ее месте могла бы быть и брюнетка, – возразил Петров.
– Хочешь сказать, любовь?
– Именно это и хочу сказать!
– Козел! – подытожил Нестеров.
– Чем меньше женщину мы любим… – процитировал Петров солнце русской поэзии и наше все.
Нестеров был тоже не лыком шит и блеснул опереньем:
– Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше она нам!
– Сам придумал?
– Идеи в воздухе витают! – пожал плечами Нестеров. – Кажется, Жванецкий. Но я с ним абсолютно согласен.
– Нет, тут типично пушкинский вариант!
– Я бы с такой пылинки сдувал!
– Не говори «гоп!» – возразил Петров, старший по возрасту, званию и семейному стажу. – Может, этот ангел его так достал своей любовью, что похищение было единственным способом передохнуть.
– Да ты у нас известный философ! Все-то тебя тянет в философские дебри. Все гораздо проще: там козел, однозначно.
– А ты – не философ? При нашей работе не станешь философом – станешь кем похуже. Слава богу, одним делом меньше. Пойду на ковер.
– Почто?
– Да пролопушили, – с досадой махнул рукой Петров. – Человек пропал полгода назад, теперь в шахтоуправлении зачесались. А у меня тут свежих случаев невпроворот, третьего работника месяц не было, мы с Павловым зашились конкретно!