И нет мне прощения
Шрифт:
– «Сыворотка правды». Похоже, ты прав.
– Но доказательств у нас нет.
– Не сыпь мне соль на раны. Так что ты хотел сказать насчет Ивана Качалина?
– Это рикошетная жертва.
– Минуточку… А ты прав, чувак! Выходит так: Аида услышала насчет «избавиться» в вырванном контексте…
– В театр она не пошла из-за какого-то недомогания, прилегла, уснула, а проснулась, услышав голос мужа. И вышла из спальни. Гектор, который не подозревал, что жена дома, тут же умолк. Отчего у Аиды застряла в памяти лишь одна фраза со словом «избавиться» и что-то смутное вокруг нее –
– Но все же поняла, – подхватил Громов, – что «правая рука» ее папеньки, верный зять и муж, обласканный великим тестем, замышляет избавиться от благодетеля.
– Да, да, Серег! Только так объясняются ее смятение и колебания. Сам посуди: если б Аида решила, что муж прознал про ее любовника (она ведь не подозревала, что Иван был «нанят» им!) и что слова Гектора несут угрозу любимому, она бы его предупредила, и он залег бы на дно. Но этого она не сделала. Зато ясно, что ее пиетет перед отцом, его властность, уверенность в себе, в знании жизни, людей и, тем паче, в приближенных, помешали ей поделиться с ним сомнениями! Поэтому она, не зная, как подступиться к папе с такими ужасными, но непроверенными догадками, переспрашивала у сестры, как понимать слово «избавиться»…
– Садись, пять. В самое «яблочко»! Только так складывается ВСЕ в этой истории. Включая «самоубийство» Ивана Качалина! Рикошетная, как ты выразился, жертва…
– Итак, полтора месяца назад Гектор подсунул жене походящую кандидатуру в воздыхатели. У него самого постоянно были любовницы, однако я верю, что он не солгал: разводиться с Аидой он не намеревался, брак с ней его устраивал всем. Кроме одного: ему надоело чувствовать ее немой упрек. Имелась у него причина и более существенная: хоть Аида, конечно, была слишком горда, чтобы жаловаться на шашни мужа Дмитрию Тимофеевичу, отцу, – да как знать? Над ним постоянно висел этот дамоклов меч. Который, прознай тесть о его неверности Аиде, уж точно бы снес ему башку! И Гектор придумал этот хитроумный ход: подстроить так, чтобы Аида тоже оказалась ему неверна! Причем запустил следить за ней детектива, делать снимки – то есть доказательства ее супружеской измены. Таким образом он подстраховался на случай гнева тестя.
– И затея его удалась.
– Отлично удалась! Он нашел именно того человека, который смог завоевать сердце Аиды. И мечта Гектора сбылась, можно смело утверждать.
Но все развернулось на сто восемьдесят градусов в тот день, когда Аида стала нечаянным свидетелем его разговора с кем-то, где Гектор высказал свое намерение избавиться от начальника, тестя и благодетеля – от отца Аиды.
– Ты считаешь, что он намеревался Дмитрия Тимофеевича устранить физически?
– Возможно, затевал скинуть его с высокого поста путем интриг. А может, и путем убийства… Гектор ни за что не признается, так что нам остается только гадать. Но даже первый вариант был смертельным для всей его карьеры, узнай об этом тесть. Когда Гектор понял, что Аида услышала некую часть разговора, – насколько большую часть, он не представлял, но слово «избавиться» в ней прозвучало, – он в то же мгновение решил
– Однако ж он серьезно рискнул: убил ее только на следующий день. Аида могла бы уже сто раз все доложить папе!
– В том-то и дело, что нет! Она была очень щепетильна и, будучи не уверенной, как трактовать услышанный обрывок разговора (даже пыталась посоветоваться с Манон), возводить напраслину на мужа не хотела. К тому же прийти к отцу с такими расплывчатыми подозрениями не посмела. Гектор, зная характер жены, сделал на это ставку и не ошибся.
– Таким образом, у него были в распоряжении сутки, чтобы продумать и организовать ее убийство.
– Тут его прежняя затея с детективом оказалась как нельзя кстати! У Бори на руках имелись фотографии – доказательства существования любовника. И Гектор от имени Ивана вызвал Аиду на внеплановое свидание письмом из интернет-кафе: он не хотел оставлять следов. Намеренно купил ветровку, похожую на ту, что носил Иван, – а видел он ее на снимках Бори… И ловко подстроил ее убийство таким образом, чтобы, в случае чего, подозрение пало на ее воздыхателя. Которого он тоже хитро убрал, чтобы тот ничего не смог рассказать следствию. Но при этом выглядел бы как убийца Аиды. Думаешь, Гектор сам ее убил? Или нанял кого?
– Трудно сказать. Но скорее сам – просто потому, что нанимать кого-то опасно. Лишний человек в деле – лишняя проблема.
– Я только не понимаю, почему Боря за ней следил в тот вечер, если свидания не предполагалось? Они же встречались по расписанию, «связанному с его работой»! Теперь уж не узнать, что за работу «подобрал» ему Гектор: сам он не скажет, а любовники мертвы.
– Какая разница, Кис.
– Только не художником представился: Аида бы пожелала увидеть его картины. Коих у Ивана не имелось, если не считать плохого портрета любимой. Да и то, не факт, что он его сам написал, – мог уличному художнику заказать.
– Ну, допустим, учителем истории в вечерней школе – он ведь раньше историю преподавал. А в день убийства Гектор послал Борю на слежку: мол, кажись, жена на свидание отправляется…
– Именно поэтому он выбрал темный газон в оживленном саду «Аквариум»: Боре пришлось снимать издалека, и снимок получился неразборчивым.
– Что ж, картина полностью сложилась, – ура, ура, поздравляю, дружище! Маленькая радость для интеллекта. И большая-пребольшая проблема для следствия: доказательств нет.
– Сам знаю.
– И не будет.
Алексей не ответил: какой смысл подтверждать очевидное? Завидев официанта, махнул рукой: счет, пожалуйста.
Серега вернулся в свой кабинет на Петровке, а Кис…
Конечно, доказательств нет! И не будет! Гектор, успешно скрываясь за своим высокомерием, ни за что не признается. А запах туалетной воды, равно как и факт нахождения Гектора в квартире в тот момент, когда Аида услышала фразу со словом «избавиться», – это все, господа, сыщицкие домыслы. Которые к делу не пришьешь, что называется.