И опять Пожарский. Тетралогия
Шрифт:
Купца ему посоветовали, понятно, в питейном заведении. Там он и обретался, но по счастью был ещё вполне трезв. Звали англичанина Алан Клайдом. Русский он знал скверно, а понимать английский Петра отказывался. Пришлось идти к тому, кто оба языка знал. Этот малый тоже был купцом, торговал пенькой и зерном. Может, тогда первый и не нужен. Нет, оказывается, Иеремия Финн был постоянным торговым представителем и из Московии уже несколько лет не выезжал, да и не собирался.
С господином Аланом договорились. Он даже пообещал, что если кто из актёров
Ну, теперь только ждать. Пока туда, пока обратно. Пока уговоры. Больше года есть, чтобы построить театр.
На следующий день у Петра остался ещё один вопрос. Ему нужен был купец, хорошо знающий Волгу. Пётр собирался организовать добычу соли в озере Баскунчак. Нужен человек, который знает, где оно. Скорее всего, Ахтубинска ещё нет, и его придётся строить и дорогу гнать до озера и там городок строить, там ведь ещё и грязи целебные. Но сначала нужен гид.
Событие пятьдесят пятое
Король Франции Людовик тринадцатый смотрел на вещи, которые доставили послы, вернувшиеся из Московии, и приходил в бешенство. Можно было сказать, что послы успешно выполнили свою миссию. Они привезли два договора уже подписанные русским царём. Или Российским императором? Первый договор был о том, что Россия передаёт выбранными французской стороной мастерам секрет производства фарфора и цветного стекла в ответ на признания Францией за Россией статуса "империя", и впредь Российский Государь будет именоваться в любых документах Франции касающихся России "император Всероссийский".
Второй документ был договором о дружбе и взаимопомощи между королевством Францией и Российской империей. По этому договору в случае нападения любой третьей страны или союза стран на одну из договаривающихся стран, вторая приходит на помощь и объявляет войну третьей стране или союзу стран.
Приводили в бешенство Людовика не договоры, а подарки его "брата" Михаила Фёдоровича. Их было всего три. Первым был мушкет с батарейным замком. Вторым была огромная напольная ваза из почти прозрачного фарфора, с нарисованной на ней эльфийкой, стреляющей в вас из лука.
У девушки были сиреневые волосы и зелёные глаза, и острые большие уши. Это была прекрасная воительница. Ничего похожего королю просто не приходилось видеть. И это был не рисунок на вазе. Рисунок был внутри, и сейчас, когда сквозь открытое окно на вазу падали лучи солнца, то впечатление было просто неописуемое. Словно живая жительница лесов стоит напротив смотрящего и целится в него из сказочно красивого лука. Людовик даже представить себе не мог, сколько будет стоить такая ваза, если её попытаться продать.
Третьим подарком была российская монета в сто рублей. Монета была из золота, на ней был изображён его "брат" Михаил – Российский император, а в глаза ему вставлены небывалой красоты и необычно обработанные сапфиры. Это было уже чересчур. Людовик только стал привыкать к мысли, что на французском монетном дворе не могут делать деньги такого же качества, как русские. И даже хотел попросить русского царя организовать в Париже монетный двор по типу русского, а тут… Это была не монета, а ювелирное украшение. Если на ней написано "сто рублей", то это ещё ничего не значит. Она может стоить и все двести. Какой же богатый человек не захочет иметь такую монету.
Приходил в бешенство Людовик от того, что русские были всегда на шаг впереди. Он попросил секрет фарфора, ему дадут, но сами станут делать вот такие вазы. Здесь не поможет знание секрета. Здесь ещё нужен великий художник. И ещё нужен человек, который сможет "такое" придумать. Он хотел попросить монетный двор, а тут такая монета. Ему дадут монетный двор, как старую тряпку нищему. Он гордился, что французские мушкеты лучшие в Европе, даже лучше шведских. Но и те и другие это кустарные поделки по сравнению с русскими мушкетами.
– Сможем ли мы выпускать мушкеты с таким замком? – спросил он канцлера Брюлара.
– Нет, Ваше Величество. Весь секрет в пружине. Наши мастера такую сделать не могут. И опытные образцы французского оружия дают очень много осечек.
– А русский? – Людовик кивнул на мушкет, лежащий перед ним.
– Мы сделали двадцать выстрелов, и была только одна осечка, – развёл руками Брюлар.
– Да. А что вы, господин Журбе, можете сказать про Московию?
– Дикая нищая страна. Москва это просто огромная деревня.
– А это? – король ткнул пальцем в подарки.
– Это один единственный город очень далеко на востоке. Вершилово.
– Что ни будь известно об этом "Вершилово"? – повернулся Людовик снова к послу.
– Говорят, что это самый красивый город в мире, – поклонился посол.
– Мы хотели послать туда человека, преподавателя университета. Это сделано? – Людовик непроизвольно взял с бюро монету и повертел в пальцах.
– Да, Ваше Величество, сейчас этот профессор на пути в Москву. Там ему нужно будет получить разрешение самого царя.
– Вот как. Подождём. А что вы скажите об их армии, они ведь сейчас воюют с Польшей.
– С Речью Посполитою. Они легко заняли десяток городов, в том числе с очень мощными крепостями. Сигизмунд запросил перемирия на два года. В это же время на севере польским войскам удалось разбить шведов, там уже Густав Адольф запросил перемирия, – посол помялся и добавил, – По слухам при взятии городов даже не использовались осадные пушки.
– Как же им удалось захватить эти города? – Людовик отвлёкся от монеты с "братом".