И опять Пожарский. Тетралогия
Шрифт:
– Как нога, Тихон? – спросила стрельца Фомина.
– Вчера доктор ван Бодль снял повязку и сказал, что всё, рана затянулась и можно через месяц начинать тренировки, – просиял переживавший своё увечье Тихон.
– Ну и, слава богу, – перекрестилась Дуняша.
В кабинете Симона Стивена её ждали. Народу было столько, что просторное помещение казалось маленьким. Там был архитектор Трофим Шарутин, сам Симон Стивен, ещё один немец Вильгельм Шиккард и Вацлав Крчмар с Онисимом Петровичем Зотовым. Кроме них был ещё и недавно приехавший француз, но как его звать Дуня не знала. Ей показали рисунки её новой фабрики. Красота. Двухэтажное здание из красного кирпича с встроенными в него по краям двумя ветряками и даже с колоннами витыми тоже из кирпича при входе. И самое главное, на передней стене – мозаика из стекла
– Ну, что, госпожа Фомина, нравится тебе твоя новая фабрика? – оторвал Дуняшу от рассматривания рисунков Онисим Петрович.
– Конечно, нравится, – поклонилась "комиссии" Дуня.
– Только ведь это будет стоить больших денег. Мы приблизительно посчитали, уйдёт двадцать семь тысяч рублей. Мозаика это дорого. Может, без неё обойдёшься? – предупредил он Фомину.
– Есть у меня и вдвое больше денег. Нет, мозаику на стене нужно делать обязательно, – решительно отвергла предложение сэкономить Дуняша.
– Ну, ладно. Так и решили, как князь приедет и утвердит проект, да земля растает, так и начнём, – заключил архитектор Шарутин.
– А когда же Петю… Пётр Дмитриевич вернётся? Вон войско уже неделю как вернулось, – вздохнула Дуня.
– Так завтра может и вернётся. Государь в Москве чай задержал, – успокоил Фомину Зотов.
Событие пятьдесят восьмое
Князь Пётр Дмитриевич Пожарский попал, что называется с корабля на бал. Он приехал в Вершилово в сопровождении десятка Бебезяка ближе к вечеру седьмого марта, а восьмого марта был праздник. Надо отдать должное его управляющим, торжества подготовили и без Петра Дмитриевича.
С самого утра стали съезжаться гости из Нижнего Новгорода, так как было запланировано два футбольных матча, первый матч между командами "Рыси" и "Росомахи", второй между "Медведями" и "Зубрами". Вот, за своих поболеть, и ехали нижегородцы. Именитых гостей было не мало. Приехал воевода Нижнего князь Фёдор Фёдорович Пронин со своим товарищем князем Иваном Андреевичем Ростовым, недавно присланным Государем в Нижний Новгород Пронину в помощники. Буквально через несколько минут к стадиону подъехал возок и нового Государева дьяка Нижегородской губернии Смолина Петра Александровича. А вместе с ним был и бывший Государев дьяк, а теперь руководитель Приказа Дорожного Строительства Акинфиев. С ним Пожарский во время футбола обговорил строительство дороги до Казани и размещение пленных ляхов.
Голландско-немецкий футбольный коллектив нижегородцев победил со счётом три-два, а "медведи" проиграли "зубрам" один-два.
А сразу за этим началось награждение прямо на стадионе участников похода на ляхов. Пётр ещё из Витебска отправил на монетный двор весточку, чтобы те начинали штамповать медали по заранее оговорённому плану. Все участники похода получали медаль "За победу над Речью Посполитою", только воины получали серебряную, а возчики и повара бронзовую. Их ведь тоже больше двух сотен в поход из Вершилова отправилось. Часть медалей, правда, осталась пока невостребованной, не было князя Разгильдеева и его людей и пока не было сотни Кострова. Государь решил эту сотню весной вместе с семьями отправить на постоянное жительство в Вершилово, укомплектовав до полного состава, так как именно в этой сотне были самые большие потери: двадцать два человека было убито и двенадцать ранено, из которых трое потом скончались от заражения, как ни бились немецкие доктора.
Всего к тридцати пяти убитым, по дороге домой, добавилось ещё шестеро,
Десятку Бебезяка и двум десяткам Афанасия Бороды выдали медали "За воинскую доблесть", всё же они в отличие от основного войска брали штурмом три города, удерживая ворота до прибытия основных сил. При этом находившийся рядом боярин Долгоруков, тоже награждённый медалью "За победу над Речью Посполитою", настоял, чтобы эту медаль дали и Петру, ведь он тоже был среди штурмующих Рогачёв, он сам её и приколол к груди зятя.
Отдельно для людей князя Разгильдеева были наштампованы медали "За укрепление православия", нужно же отметить его героический рейд по уничтожению центров латинянства на русских землях.
А после награждения на стадионе состоялось и первое выступление скоморохов, которые прибыли в Вершилово за день до приезда князя Пожарского.
После этого Петру ещё пришлось всех князей звать к себе на пир. Компания собралась не маленькая: двое воевод нижегородских, да Долгоруков с будущим зятем Романом Ивановичем Шуйским, ну и сам Пётр Дмитриевич с братом Фёдором, да жёны у всех, кроме Фёдора с Романом, полная горница набилась. Больше всех говорили Долгорукий с молодым Шуйским, который тоже медаль "за победу" получил, хоть они и не участвовали в сражениях, но пользу принесли немалую, вовремя обеспечивая захваченные города русскими гарнизонами.
Только поздно вечером Пётр остался, наконец, с женой наедине. Мария была на пятом месяце беременности, а он в своих поездках и не знал даже. Так, блин, и дедушкой станешь, и знать не будешь. Ничего ещё пару лет скитаний, а потом можно и осесть, пусть Фёдор по стране покатается.
Девятого марта Пётр начал с обхода производств. За четыре с половиной месяца его отсутствия ничего плохого не произошло, фарфор по прежнему уходил в драку и цены на него спускаться не собирались, а с выпуском ваз эльфийской коллекции, так даже и вообще запредельными стали. Спрос на карандаши тоже только рос, за это лето одуванчиков заготовили гору целую, и теперь с изготовлением стирательных резинок проблем не было. Андрейка Лукин разработал новую серию статуэток, конные воины разных народов, Пожарский посмотрел и задумку одобрил, особенно понравился ему польский крылатый гусар и араб на верблюде с луком. На эти поделки тоже спрос будет.
Дальше Пётр Дмитриевич прошёл на стекольные заводики. Тут тоже оставалось только себе самому завидовать. Его идея с шестигранниками мозаичными отлично удалась, заказов было столько, что нужно начинать весной отдельный завод по выпуску шестигранников строить. С зеркалами тоже удачно развернулись, Петру показали новинку – "четверное" зеркало, то есть не стандартный лист стекла сорок на шестьдесят сантиметров, а восемьдесят на метр двадцать. Это сколько же такое зеркало стоить будет, поди, не меньше пяти тысяч флоринов. Извините господа муранцы, но больше ваши не пляшут, вам такое не под силу. Получается, что двести таких зеркал и миллион. Афанасий Иванович вспомнил, что где-то читал, что Лувр Людовику 14 обошёлся как раз в миллион, вот, правда, чего. Уж больно запутанная у французов денежная система.
До конца дня Пётр обошёл и остальные производства, валенки валялись, ткань ткалась, макароны и пельмени выпускались, сыр продавался только в специальных коробочках, нужно ведь и гончарам на кусок хлеба с маслом зарабатывать, масло у Дуняши уходило на ура, особенно шоколадное. Оказывается, пока он воевал, Ротшильд привёз ещё один обоз с какао бобами и платиной, молодец парнишка. Теперь и на масло шоколадное хватало и на конфеты.
Фабрика по производству колоколов тоже порадовала. Заказов было море, со всей страны, литейцы освоили и сто пудовый колокол и двухсот пудовый, сейчас резали модель на новинку – пятисот пудовый гигант. Понятно, что это ещё крошка по сравнению с царь-колоколом, тот будет весить 200 тонн, но ведь тот так ни разу и не зазвонил, и потребовался целый Огюст Монферан, чтобы его из ямы вытащить. Этот новый колокол тоже будет восемь тонн весить, проблем с перевозкой и установкой на колокольню будет, мама не горюй. Ничего у нас Монферанов хоть и нет, зато есть Симон Стивен и Вильгельм Шиккард. Вот завтра к ним и заглянем.