Шрифт:
Все началось во вторник, с открытой двери. Мама Саши, Антонина Петровна, пошла ночью в ванную комнату и растерянно уставилась на пустой чернильный проем. Тяжелая железная дверь в квартиру была широко распахнута. Нудный гул подъездного щитка и вой сентябрьского ветра эхом залетали в квартиру.
Щелкнул выключатель, и растрепанная голова Антонины Петровны появилась в спальне дочери.
– Ты, что ли, дверь не закрыла?
Саша с трудом разлепила один глаз и не сразу поняла, в чем дело. Она вернулась со смены два часа назад и после позднего ужина без чувств рухнула на постель.
– Какую дверь? – пробормотала
Мать что-то ответила, но Саша уже снова спала.
Ситуация прояснилась утром. Наспех проглатывая кашу с гренками, Саша глядела на мать и хмурила лоб.
– Дверь была открыта? – переспросила она.
– Да! – воскликнула Антонина Петровна и округлила глаза. – Ты, видимо, защелку не задвинула, и дверь от сквозняка открылась. А я иду мимо, в одних трусах и майке. Хорошо хоть, света в подъезде не было, никто не увидел.
Саша задумчиво вытянула шею и поглядела в коридор, где виднелся серый прямоугольник массивной железяки.
– Закрывала вроде… – промямлила она.
– Может, ограбить нас хотели, – беззубым ртом прошамкала бабушка, Тамара Матвеевна.
Антонина Петровна зачерпнула ложку каши и аккуратно приземлила ее матери в рот.
– Все может быть. Слава богу, обошлось. Но дверь теперь сама буду проверять.
Саша взглянула на часы, что висели на старомодных обоях в цветочек, и побежала одеваться. Смена в торговом центре начиналась через час и сорок шесть минут. Саша взяла контейнер с пюре и котлетами, попрощалась с родными и помчалась на выход, огибая небоскребы коробок с домашним скарбом. Если сегодня матери удастся разобрать хотя бы половину вещей, подумала она, передвигаться по узкой квартирке станет проще. Прошлым утром Саша повредила мизинец на левой ноге и локоть правой, прокладывая путь в ванную комнату.
Саша тряслась в душной маршрутке, а после – в переполненном метро, как заклинание повторяя про себя план на ближайших год: накопить деньги, пройти вступительные в институт, стать певицей с дипломом, завязать полезные связи, прославиться. Три месяца назад Сашу приняли на курс академического пения в
Санкт-Петербургский государственный университет, но, увы, лишь на платной основе. Средств у Саши, как и у мамы с престарелой бабушкой-инвалидом, не нашлось. Саша отчаялась и на целую неделю отгородилась ото всех в спальне, однако Антонина Петровна придумала решение: продать просторную четырехкомнатную квартиру в Приозерске, купить двухкомнатную на окраине северной столицы, скромно жить на пенсию бабушки, а Саше – работать и копить на мечту. План всех устроил. По счастливой случайности покупатель на родительскую квартиру нашелся уже через месяц. Три женщины в последний раз вытерли слезы, глядя на кирпичные стены родной хрущевки, и отправились в новую жизнь.
Мегаполис, конечно, не отличился радушием. На остановке у бабушки украли сумочку, вышитую бисером – подарок давно умершего мужа. Цены на квартиры оказались космическими и денег хватало разве что на однокомнатную. Саша ходила на собеседования с красным школьным дипломом и собирала отказы. Однако, в конце концов, все разрешилось: Саша снизила планку и устроилась кассиром в магазин одежды, Антонина Петровна отыскала скромную двухкомнатную квартиру на окраине, а бабушкина деменция помогла ей забыть о сумке. Два дня назад семейство получило ключи от
Очередная рабочая смена плелась медленнее больной улитки. Саша вернулась домой на последнем автобусе, еле волоча ноги. От многочасового стояния икры гудели, будто трансформаторная подстанция. Пустынный двор и хлипкие скамейки давно скрылись в темноте. Острые ветки берез скреблись в потухшие черные окна. Тишина обостряла шум крови в сосудах.
Вдруг с крыши что-то громко рухнуло, послышался сдавленный вскрик. Мимо, тяжело дыша, пробежал полицейский. Саша сжала в кармане перцовый баллончик и вошла в подъезд.
Как и прошлым вечером, в тамбуре было темно и влажно, будто в желудке кита. Похоже, лампочки в управляющей компании были наперечет. Саша включила на телефоне фонарик и едва тут же не выронила: два огромных желтых глаза в дальнем углу горели неприкрытой злобой. Глаза моргнули и исчезли, и Саша убедила себя в том, что наткнулась на бездомного кота. Освещая путь фонариком, она стала подниматься по лестнице. Как сказали соседи, домовой лифт сломался пару месяцев назад и теперь стоял бесполезной глыбой.
На третьем этаже за спиной Саши возникла тень, послышались шаги – осторожные, крадущиеся, тревожные. Саша напрягла икроножные мышцы и ускорилась. Преследователь не отставал. На девятом этаже, когда сердце Саши бешено стучало у горла, звуки за спиной неожиданно стихли. Однако отделаться от чувства, что за ней следят, оказалось не так-то просто. Саша давила на дверной звонок и стучала, пока не онемели пальцы.
– Чего шумишь? Бабушка спит, – отчитала ее мать, едва распахнув дверь. – Ключом надо было открывать, забыла? Я на ночь запираю.
Антонина Петровна покачала головой и, кряхтя, вернулась к расправленному на кухне угловому дивану. Уже через минуту женщина сладко храпела.
Саша заварила пакетик чая, сделала нехитрый бутерброд, а перед сном дважды проверила входную дверь. На этот раз сквозняк или шайка грабителей могут сколько угодно тянуть за ручку – толк выйдет нулевой.
Саша смыла косметику, повесила на шаткий покосившийся стул рабочую одежду и почти сразу уснула.
Она проснулась в полной темноте, не вполне осознавая, где находится. Где-то за пределами спальни топало множество ног. Плакала женщина, смеялся ребенок. Его визг с каждой секундой звучал все громче, отражаясь от стен и углов гротескным раскатом.
Саша села, смахнула прядь со лба, опустила на пол стопы. Кожа ног ощетинилась колючими волосками: по низу, точно стылая вода, расползался холод. Он пах сыростью и грязными тряпками. Саша хотела встать, но уши сжались от пронзительного птичьего визга дверного звонка. На лестничной площадке громко рассмеялись.
Саша, скрипя зубами от злости, включила светильник у кровати, выглянула в прихожую и не поверила своим глазам. Вход в квартиру зиял пустотой, плескавшейся на глубине целого этажа. В темноте не раздавалось ни звука, однако Саша инстинктивно ощущала чужое присутствие. Она медлила секунду, затем с грохотом захлопнула дверь и до упора сдвинула защелку. Минуту стояла, прислонившись к глазку, и прислушивалась к звукам на лестничной клетке. Слышались то ли шорохи, то ли шепот.