И оживут слова
Шрифт:
— И? — подтолкнула я, поняв, что продолжать он не собирается.
— Ты исчезнуть не можешь, потому что ты нужна Радиму… — пробормотал Альгидрас, словно рассуждая вслух. — Значит, должен исчезнуть я…
— Так. Стоп! В каком смысле исчезнуть? Я надеюсь, не умереть?
Он внимательно посмотрел мне в глаза и ничего не ответил, вместо этого снова покусал губу и произнес:
— Но Прядущий не может уйти сам. Его уводит Мироздание. То есть захоти ты сейчас утопиться в Стремне, не
— Ты меня пугаешь, — пробормотала я.
— Но что, если оно пытается, но что-то ему мешает? — произнес Альгидрас, не обратив на мою реплику никакого внимания.
— Например?
— Другой Прядущий!
Я зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от озарения, и даже подпрыгнула на месте.
— Слушай! — я уселась на лавку рядом с Альгидрасом. Он настороженно замер. — На меня набросился Серый, ты меня спас. Так?
— Да, — осторожно откликнулся хванец.
— Потом на берегу, когда стали стрелять…
— А потом ты спасла Радима на берегу!
Альгидрас потер виски и тряхнул головой:
— Глупо выходит. Я спас тебя, чтобы ты потом спасла Радима? Слишком сложно. Так не бывает. Мы два разных человека. Нить не может сплетаться так. Иначе она… запутается.
Альгирдас уставился в одну точку. Мне было странно слышать, что он вот так практически рассуждает о легенде, будто в ней и вправду присутствуют вполне физические нити, но я решила, что он знает о чем говорит. В конце концов, он вырос в этом мире с его сказаниями.
— А Прядущие могут менять судьбы друг друга? — на всякий случай спросила я.
Альгидрас пожал плечами и, рассеяннно глядя на дверь, спросил:
— Где ты слышала о Каменной Деве?
— Я не знаю. Возможно, мне Улеб про это пел или рассказывал.
— Не слышал ничего похожего.
— А как ты мог слышать, если…
— А где я, по-твоему, был?
Я в ужасе охнула:
— Ты же меня из воды вытащил. Ты меня спас! Не Радим, не кто-то из воинов — ты!
Это озарение отозвалось странной дрожью внутри. Я зябко обхватила себя за плечи. Мысль о потустороннем присутствии где-то рядом снова мелькнула в мозгу.
— Не отвлекай от легенды, — досадливо сморщился Альгидрас, потом посмотрел на мое недовольное лицо и пояснил: — Не знаю я! Говорю же: никогда про такое не слышал. Расскажи, как ты поняла, что Радима ранят.
— Как вы меня нашли в море? — прищурилась я.
Альгидрас отвел взгляд и посмотрел на столешницу.
— Как?! — повысила я голос.
— Не шуми! Ты сразу на Всемилу похожа: вообще говорить с тобой не хочется, — буднично отозвался Альгидрас и, покосившись на меня, нехотя добавил: — Я не знаю. Мы знали, что нужно идти туда.
— Кто «вы»? Радим? Кормчий ваш? Улеб? Кто?
Альгидрас
— Я.
Некоторое время мы молчали, потому что после этого признания сказать было просто нечего. Я могла бы вновь озвучить мысль, что спас меня именно он. И даже не один раз. Но что бы это изменило? Мы оба понимали, что зашли в тупик.
— Расскажи, как поняла, что Радима ранят, — наконец напомнил Альгидрас, глядя в стол.
— Я увидела это, как кадр из фильма, за минуту до того, как все случилось.
Альгидрас нахмурился, потом покачал головой, что-то пробормотав по-хвански, и, увидев, что я не продолжаю, пояснил:
— Я не понял.
— Я… О… Точно! Ты же не знаешь, что такое фильм.
— И знать не хочу.
— Неужели не любопытно? — поддела я. — Ты же ученый. Тебе должно быть свойственно любопытство.
— Я умею себя сдерживать.
— Это я уже поняла, — пробормотала я.
— Что?
— Ничего. Говорю, что заметила, что ты слишком хорошо держишь себя в руках. Только всю жизнь так нельзя. Однажды и лопнуть можно.
Альгидрас отбросил волосы с лица, устало потер лоб.
— Я буду очень рад, если мы вернемся к легенде и не будем говорить обо мне.
Понятно. Чуть ступишь на опасную тропку, так сразу лязгают железные засовы. Интересно, он хоть кого-то к себе подпускает, не щетинясь иголками, как со мной, и не вывешивая ширму из улыбки, как со Златой? Почему-то мне сейчас подумалось, что он неискренен со Златой. Он говорит ей то, что та хочет услышать. Успокаивает, улыбается, твердит, что все хорошо. Но это ведь неправда!
— Хорошо, — вздохнула я. — Я просто увидела эту картину в голове сразу перед тем, как это случилось. И все. В такие моменты у меня голова кружится и мир как будто плывет. Но с легендой было иначе. Понимаешь, мои видения обо всех здесь - будто отрывки из книги. Я писала эти строчки, а теперь просто вспоминаю их частями. А вот строчки про Каменную Деву были будто чужие. Я непонятно объясняю?
— Не знаю. Я не очень понимаю.
— Слова не понимаешь или…
— Слова понимаю, просто не понимаю, как это. А когда ты это вспомнила?
— Вчера, — я отвела взгляд и добавила: — Когда мы с Миролюбом за домом стояли.
Альгидрас ничего не ответил, и я набралась храбрости посмотреть на него. Он смотрел на стол, вновь покусывая губу. Мне хотелось что-то сказать, как-то разбить эту тишину, но я не могла придумать тему. И вопросы, которых еще минуту назад был миллион, куда-то испарились.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Радим. За ним шла Злата, попутно что-то говоря. По ее тону было слышно, что она оправдывается.