И придет волчица…
Шрифт:
– У нас тут такое дело, – замялся Лайс. – Ну… Во-первых, с головой у тебя все в порядке. А во-вторых… Хочешь еще отвара?
Слушать, чем окончится этот разговор, Лар не стал: друг сумеет все объяснить. Поднялся по лестнице, вошел в спальню и присел на пушистый коврик у постели.
– Как ты, родная?
– Уже лучше, – слабо улыбнулась Галла. – Извини, сама не пойму, с чего расклеилась.
– Ничего. Я тебя быстро склею. А потом и за чашку возьмусь.
Иоллар напоил ее отваром, поправил подушки и сидел рядом, пока не уснула. Положив голову на кровать, слушал ее дыхание и тоже стал задремывать.
Выглянув в коридор, он увидел Сэллера. Подумал, не раствориться ли снова сумраком, но решил, что не стоит. Вышел навстречу и молча кивнул в сторону лестницы – нечего тут шуметь.
Вниз Сэл спускаться не стал, остановился у перил. Смерил долгим оценивающим взглядом.
– А ты не так прост, сидэ эльф, да?
– Я слыхал, ты тоже, тэр ученик.
Только его Дьери поверила сразу и без доказательств. Остальным нужно было проверить: Ромар бросил на виду старую гитару и кипу чистых листов, Лайсу хватило призрачного клинка, Сэллер прибегнул к системе «пароль-отзыв». Ответ был верным, и водник с улыбкой протянул руку:
– Рад, что ты жив.
– Я тоже. Но от тебя радости не ожидал.
Это тоже было старой темой, и Сэл конечно же ее подхватил:
– Ты о Галле? Знаешь, Лайс неплохо объяснил насчет тяготения идущих к открывающим. Хотя еще лет двадцать, и у меня появился бы шанс. Как она?
Последний вопрос был задан серьезно.
– Спит. Лайс говорит, что ей нужно отдохнуть, и все пройдет.
Да, магистр Эн-Ферро говорил именно так. А его жена – между прочим, квалифицированный медик из развитого мира – эти слова подтверждала. Отчего же они тогда долго шептались на кухне? Зачем Лайс, едва Галла проснулась, взял у нее кровь и спросил, достаточно ли у нее сил, чтобы открыть портал к вратам?
– Я еще чего-то не знаю, Дьери?
– Глупости, – отмахнулась она.
– Неправда. Глупостей я знаю предостаточно.
– Братишка страхуется. Раньше делал анализы несколько раз в месяц, но потом стало ясно, что ничего такого со мной не случится…
– Какого такого?
Галла вздохнула:
– Такого, как с моей мамой. Это долгая история. Давай я отправлю Лайса и все тебе расскажу?
Галла
Тесты ничего не показали. Зато Лайс с Рошаном повидался. И от ремонта двери увильнул, сбросив все на Иоллара с Сэлом (а в итоге все доделывал зашедший узнать, как дела, Ромар).
На следующее утро я чувствовала себя достаточно хорошо. Так хорошо, что решила не прогуливать работу, хоть у меня и была уважительная причина.
– Останься, а? – жалобно протянула «причина», в который раз пресекая мои попытки выбраться из-под одеяла. – Зачем тебе эта школа?
Действительно, зачем? Но проклятое чувство ответственности, которое я так долго в себе воспитывала и воспитала-таки на свою голову, не позволило оставить без жизненно важных знаний учеников двух курсов.
– Это только до весенних выгулок, – пообещала я. – Пока подыщут кого-нибудь на мое место.
– Еще два месяца?!
– Два месяца по два-три часа в день. А остальное время буду с тобой. Длань-другая, и так тебе надоем, что сам будешь меня на работу гнать.
– Не надоешь, никогда. – Он навис надо мной, опершись на руки, и длинные
– Ил, мне нужно идти. На обратном пути куплю тебе булочек с маком.
Ради булочек меня отпустили.
После смерти магистра Марко должность старшего наставника оставалась незанятой, но на учебном процессе это не отразилось. Школа работала как хорошо отлаженный механизм: лекции, практические занятии, работа на выезде – все шло согласно утвержденным еще в сентябре планам… Только чаю теперь не с кем было попить в перерывах между занятиями.
– Ты сегодня какая-то другая, – заметила забежавшая перед уроком Вришка. – Выглядишь так хорошо.
Сегодня я абсолютно счастлива. И готова кричать об этом на весь свет! Только нельзя. Мы еще не решили, как объяснить присутствие Иоллара в моем доме, но уже определились, что не будем объявлять о том, что это именно он. Не хватало еще какой-нибудь орденской комиссии по внеплановым чудесам. Даже ребятам условились ничего не говорить: как ни жаль будет с ними расставаться, но наш уход с Тара – дело решенное, а до мая продержать их в неведении будет несложно. Тем более при их тактичности: от кого я беременна, никто из друзей не спрашивал. По-моему, сошлись на том, что я просто захотела ребенка. А теперь я, значит, захотела привести к себе какого-то парня? Что ж, на меня это похоже.
– Я не хочу быть «каким-то парнем», – нахмурился Ил, когда, вернувшись домой, я затронула эту тему. – И мне не все равно, что станут говорить о моей жене.
– Жене? – удивилась я. – И когда это мы успели?
– Когда ты надела мой подарок.
– У-у, так неинтересно. Я хотела настоящую свадьбу, как у людей.
– Мы не люди, родная, – с улыбкой напомнил он.
– Ну я-то хотя бы наполовину человек.
– Слушай, – задумался Ил, – а кем тогда будет наш сын?
– Нашим сыном.
– Нет, но…
– Драконо-эльфо-человеко-орк как-то странно звучит, тебе не кажется? Он будет чудесным мальчишкой.
– И я хочу быть отцом этого чудесного мальчишки.
Приплыли.
– Ил, ты и так его отец.
– Я имел в виду – здесь, для всех. Не «какой-то парень», а твой муж и отец твоего ребенка.
Этот разговор шел в гостиной, где мы пили чай с купленными, как и обещала, булочками.
– Я не хочу, чтобы о тебе плели всякие гадости.
Я не обращала внимания на сплетни, а любимый за день в городе успел наслушаться, и его это задело – издержки дворцового воспитания. Хотя мне казалось, где-где, а в правящих семействах шкафы под завязку забиты скелетами, и на всякого рода пересуды должен быть врожденный иммунитет.
– Хорошо, – сдалась я. – Тогда нам нужно придумать достоверную историю и пустить ее в народ. Как у тебя с воображением?
– Не жалуюсь. Заодно потренируюсь сочинять сказки для сына. Не против, если я отнесу его в спальню?
– Кого? – не поняла я.
– Своего сына.
Иоллар подхватил меня на руки и отнес наверх. Не обращая внимания на мое хихиканье, уложил на кровать и, наклонившись к моему животу, начал:
– Жила-была прекрасная чародейка…
– Такая уж прекрасная? Кажется, сначала она была тощей ведьмой.