И пусть их будет много

Наду Ева

Глава 13. В Лувре

Она, разумеется, и подумать не могла, что в эти же дни в Париже, о ней вспоминал сам король.

Сначала Людовику напомнила о Клементине Мария-Терезия. Весь день накануне королева провела в слезах. Об этом ему не раз успели сообщить придворные.

– Ее величество скучает.

– Ее величество тоскует.

– Ее величество плачет в часовне.

Когда Людовик явился в спальню супруги в четыре часа утра, глаза Марии-Терезии по-прежнему были красны от слез.

– Отчего вы не спите?
– вопросил с едва сдерживаемым раздражением.

– Я ждала вас, ваше величество, - смиренно отвечала королева.
– Вы так задержались...

– Я отвечал на срочные депеши.

Людовик был вежлив, но внутри него клокотал вулкан.

Сначала Лавальер в течение всего свидания проливала слезы на его плече, плакала о своей загубленной душе. Теперь - королева. Поистине, эти женщины решили свести его с ума!

И все же ему не хотелось выглядеть жестоким, поэтому он спросил участливо, насколько мог:

– Что я могу сделать, чтобы вы стали счастливы, душа моя?

Королева вздохнула:

– Ах, зачем? Зачем, ваше величество, вы позволили этому вашему несносному гордецу, графу де Грасьен, забрать у меня лучшую из моих придворных дам? С ней мне было так покойно и даже порой весело!

На следующее утро Летелье пришел к нему для доклада. Говорил об усилении беспорядков на юге королевства.

Вдруг вздохнул:

– Напрасно господин де Грасьен так упорствовал: его супруга была бы теперь здесь в безопасности.

Людовик промолчал. Посмотрел подозрительно. Он не знал прежде ничего о симпатии этого старого вояки к молодой красавице-графине.

И, наконец, ближе к полудню перед ним предстал Кольбер, уже много месяцев ведущий обширную и непростую переписку с Бернини. Кольбер вновь намекнул ему, королю, на необходимость решить вопрос с приглашением зодчего во Францию. И Людовик, написав Бернини письмо и приложив к письму вексель на 30 000 ливров на дорожные расходы, не мог не вспомнить тот вечер, когда, решив развлечься, он пригласил графиню де Грасьен в кабинет, где были разложены бесконечные проекты перестройки Лувра.

Была почти ночь. Лувр отходил ко сну.

Он отправил мальчика-пажа к графине с приказом незамедлительно явиться - от скуки и из мальчишеского озорства. Людовик прекрасно понимал, что графиня, скорее всего, уже легла. И ему было любопытно, как скоро случится это самое "незамедлительно".

Кроме этого, Людовик готов был признать, общение с молодой женщиной вообще приносило ему удовольствие.

И почему, спрашивается, он должен был себе в нем отказывать?

Теперь у Людовика было такое настроение, что окружающие его женщины, по большей части, были ему неинтересны. Одни мечтали, чтобы он, король, обратил на них внимание. И в стремлении завоевать его оказывались необычайно назойливы. Другие боялись его, впадали в состояние прострации, стоило Людовику обратиться к ним с каким-либо вопросом. Они мялись, мямлили что-то, глядели в пол. Другим словом, раздражали его не меньше первых. Третьих, безликих и бесцветных, он просто не замечал.

Клементина же выделялась из всего этого сообщества женщин тем, что не боялась, не желала его особенного внимания и была при этом исключительно заметна.

Она пришла довольно быстро. Замерла на мгновение в дверном проеме, шагнула в кабинет, не обернулась, когда за ней тихо затворились двери. Опустилась, склонилась в реверансе. Когда он подал ей руку, легко поднялась, взглянула ему в глаза.

Одетая в легкий, воздушный пеньюар, пеной выглядывающий то тут, то там, из-под длинного халата с кистями, она выглядела необычайно соблазнительно.

Людовик оглядел ее, обошел вокруг, встал за спиной.

Она не шевельнулась.

– Ваше величество желали меня видеть?
– спросила спустя минуту-другую.

Он повернул ее лицом к себе.

– Да, - сказал.
– Вы понимаете что-нибудь в эскизах и чертежах?

Казалось, она не была удивлена ни в малейшей степени.

– Нет, сир.

– Ну, так все равно. Смотрите.

Он подвел ее поближе к выставленной на всеобщее обозрение уменьшенной модели Лувра.

– Это Лево, - сказал.

Потом пригласил к столу, на котором были разложены чертежи - многочисленные варианты перестройки Лувра. На днях над ними до хрипоты спорили собранные Кольбером лучшие архитекторы Парижа. Кольбер предложил каждому из них сделать чертежи фасада, обещая исполнить тот, который более всего придется по вкусу его величеству. Архитекторы вдохновились. И теперь результаты неудержимой работы их воображения покрывали всю поверхность длинного стола.

– А вот это... Смотрите! Этот вариант предложил Мансар... Этот - Уден... Маро и Коттар. Это Лемерсье. Лебрен. Дюбуа. Смотрите! Что из этого нравится вам более всего?

Король быстро передвигал по столу эскизы. Клал перед ней. Убирал. Клал следующий. Начал горячиться, вспоминая бесполезные, так утомившие его споры.

Клементина удержала руку короля, готового, кажется, смахнуть со стола все чертежи разом.

– Ваше величество спросили моего мнения. Мне хотелось бы успеть его составить.