И с безумием приходит свет
Шрифт:
Я подошел на пару шагов, желая коснуться ее, обнять ее. Это не могла быть одержимость. Это было что-то еще.
— Что с ней? — спросил я.
— Я бы на твоем месте стоял в стороне, сынок, — сказал Максимус, выставив руку, чтобы остановить меня.
Сынок? Я прикусил губу, чтобы не сказать то, что хотел, убрал его руку. Я подошел к ней, присел, чтобы быть на ее уровне. Ее голова моталась вперед-назад, словно она спорила с собой внутри.
— Она не в порядке, — глупо сказал я. Она вообще знала, что я здесь?
— Понятно,
Ее глаза открылись на миг, посмотрели на меня пустым взглядом. Они не были ее. Они были карими.
— Ты заметил, что у нее глаза другого цвета? — спросил я у Максимуса, кипя от его неведения.
Он фыркнул
— О чем ты? Нет, просто зрачки расширены.
Я покачал головой, отгоняя гнев.
— Да, но цвет их карий. Глаза Перри всегда были голубыми. Как океан в пасмурный день.
Ада охнула.
— Декс прав.
Конечно, я был прав. И я не собирался просто стоять и гордиться этим. Я потянулся к веревкам, начал развязывать их, кривясь от вида ее покрасневшей нежной кожи. Я сглотнул, чтобы сохранять спокойствие, чтобы держать эмоции под контролем. Я должен разобраться с этим ради нас.
— Декс, не делай этого, — предупредил Максимус. — Она связана не просто так.
— Она не животное, — процедил я, не слушая его.
Вдруг Перри подняла голову.
— Я бы этого не делала на твоем месте, — тихо сказала она.
Я посмотрел на нее, развязав последний узел, наши взгляды пересеклись. Я смотрел глубоко в ее незнакомую новую душу. Она должна была знать, что я тут, чтобы помочь ей, а не навредить. Я пытался спасти ее.
— Это я Перри. Это Декс.
Она улыбнулась, и это было пугающе.
— Вот именно, — искаженный жуткий голос сорвался с ее потрескавшихся губ. Не ее голос. Даже не человеческий.
Я не успел осознать, что происходит, она бросилась вперед и схватилась за мою рубашку. Ее ладони почти прожгли меня, я тут же ощутил запах серы. Она бросила меня в другой конец комнаты. В один миг я был возле кровати, а в другой упал на пол с болью в плече.
Ада оказалась рядом со мной, но это было не важно, ведь Перри, то, что было в ней, рвала остальные веревки, как Брюс Беннер. Она вскочила в воздух и прижала меня к полу. Я видел, что ногти летят к моим глазам, и зажмурился раньше, чем она попала по ним. Она все равно царапалась, кожа стала влажной от крови, а потом она впилась пылающими пальцами в мое горло.
Я не мог дышать. Кто бы это ни был, она была сильнее меня. Намного сильнее. Мое сердце бешено билось, я пытался вдохнуть, конечности немели, а ее хватка крепчала. Ее красивое и убийственное лицо становилось тусклым, я не мог держать глаза открытыми.
Но этого не могло быть. Она должна была знать, даже если так сильно ненавидела, она должна была знать, что это я. Что я имел для нее значение. Что она значила для меня все.
Я попытался открыть глаза, сосредоточиться
Не знаю, сработало или нет, но я увидел вспышку ее в той тьме. Она замешкалась на миг, хватка ослабевала, и в этот миг ее схватил Максимус и оттащил от меня.
Она закричала страшным голосом, ее ноги летали над полом, пытались попасть по нему. Несмотря на творящееся безумие, я был немного оскорблен тем, что он легко удерживал ее жуткую силу.
— Ада, веревка, — приказал он.
Ада склонялась надо мной, пытаясь понять, жив ли я. Это было мило с ее стороны.
— Оставь его. Возьми веревку, — прогудел он. — Живо!
Ада вскочила и схватила веревки с кровати.
И тут Перри обмякла в его руках, Ада с неохотой принялась обвивать ее веревкой.
— Нет, к кровати, — сказал он. Они перенесли Перри на кровать и принялись привязывать. Я все еще не мог в это поверить, несмотря на произошедшее.
Я, пошатываясь, встал на ноги, ощупал горло. Было больно трогать, как и вдыхать. Как она могла такое сделать? Я ожидал пощечину, как все мне давали. Может, удар по яйцам. Но это… что я говорил о любви по уши? С ней что-то происходило, а я понятия не имел, что делать. Как я доставлю ее в Лапваи на экзорцизм, когда она явно хотела убить меня?
Ада подошла ко мне.
— Принести лед? — тихо спросила она.
Я покачал головой, не мог отвести взгляд от уставшего вида Перри, боясь, что, если отвернусь, больше никогда не увижу настоящую ее. Я даже не знал, на кого смотрю.
Максимус скрестил руки, словно он был тут главным, и появился в поле моего зрения.
— Я же говорил. Теперь у тебя будет метка на лице.
Я посмотрел на него с подозрением. Тут до меня дошло, что у него похожие царапины на лице, словно Перри и его ударила когтями.
Я кашлянул, пытаясь прочистить легкие.
— Так ты получил свои?
— Она энергичная.
Мне не понравился этот тон. Я прищурился.
— Мы даже похожи.
Максимус посмеялся под нос. Я знал, что означает этот смех. Это было снисходительное «о, Декс, ты понятия не имеешь, да?».
— Не совсем, — он подмигнул мне.
Теперь я точно не понимал, и, что беспокоило больше, он хотел, чтобы я понял. И, хотя это было глупо, я решил выяснить, в чем дело.
— И что это должно означать? — осторожно спросил я.
Максимус пожал плечами и провел рукой по своим морковным волосам.
— О, ничего, — пошутил он.
Он прошел к концу кровати, встал у столбика напротив меня, копируя мою позу. Он медленно улыбнулся, слишком самоуверенно.
— Я просто не знал, что она такая дикая кошка.
Что?
— О, с тобой было не так? — невинно спросил он.
Ада воскликнула:
— Что? Максимус! — но я едва ее слышал. Я слышал, как кровь шумит в моем теле, наполняет мои кулаки.
Я вскинул бровь, едва сдерживаясь.