И сердца боль
Шрифт:
Сейчас, после многонедельного отсутствия, Андрей нашел свою комнату чисто убранной… и чужой. Одежда аккуратно разложена в шкафу, книги на полках, «все лишнее» сложено в ящики и коробки…
Глухая ярость поднялась в его душе. Андрея злил не этот порядок, а то, с какой настойчивой самоуверенностью мать навязывает ему свои представления о жизни в целом и о «порядке» в его жизни, в частности. Мать действовала, как слон в посудной лавке, круша все, что, по ее мнению, не вписывается в «рамки».
Андрей присел на кровать. Снял со стены гитару. Перебрал отвыкшими пальцами струны. Музыки не получалось. Он задыхался
Какая-то часть сознания, доставшаяся ему от матери, твердила тихонько, что это — свойственный молодости юношеский максимализм, противоречия, повторяющиеся из поколения в поколение, что порядок, стабильность — основа взрослой нормальной жизни, основа всех отношений. Бунт, хаос, конфликтность — обычные спутники формирующейся личности, ищущей свое место в жизни и остро реагирующей на любые попытки вмешательства в эти поиски, которые, по ее мнению, только подчеркивают ее слабость, ее зависимость, ее неумение и невозможность свериться с опытом, отсутствующим в этот период.
Самостоятельный поиск пути предполагает получение «шишек». Отрицание чужого опыта — это «убытки». Но это его убытки!
— Мужчины, обедать! — донеслось из кухни.
Андрей отложил гитару и отправился на зов.
Огромная кухня блистала показной, витринной, неуютной чистотой. Андрей не любил обедать на кухне. С большим удовольствием он бы предпочел перекусить в своей комнате за книгой или сидя у телевизора (когда матери не было, он так и делал).
На столе чистая скатерть, крахмальные салфетки, старинная супница с торчащим половником (мать приволокла столовый сервиз из какого-то антикварного магазина), двойные тарелки, сверкающие приборы — все так, как положено, как заведено, как надо.
(«Кому надо?» — подумал Андрей.)
Разговоры за столом не поощрялись. Так же, как и не разрешалось смотреть по сторонам, тянуться за чем-то самому, вставать до окончания трапезы. Целый свод правил и запретов, которые в него вдалбливала мать с самого детства, отравлял все удовольствие от пищи.
Такие обеды «в кругу семьи» напрочь отбивали у него аппетит. Суп проливался на колени, мясо соскальзывало с вилки на пол, компот тек мимо рта…
Андрей сел за стол, нарочно проигнорировал салфетку.
Мать промолчала. Встала, открыла крышку супницы, налила борщ в тарелку отца, потом себе. Замерла с половником, глядя прямо в глаза Андрея.
— Ты помыл руки?
Секунду помедлив, Андрей встал, принес из ванной мыло, вымыл над кухонной раковиной руки и демонстративно долго вытирал их полотенцем.
Родители молча ждали. Сергей Петрович посмеиваясь, Маргарита Львовна без всякого выражения лица. Андрей снова сел. И заслужил борщ в тарелку. Ели молча. Чуть стучали приборы.
Вопреки правилам, мать неожиданно сказала:
— Мы с отцом решили, что ты должен подлечиться в санаторий. До начала семестра есть еще время, а я договорюсь в деканате, чтобы тебя не посылали на картошку.
— Это ты решила, дорогая, — возразил отец, промокая губы. — Я слышу об этом впервые.
— Сережа! — воскликнула Маргарита Львовна, — давай хоть в этом будем единодушны!
— Я просто констатировал факт. Это решение ты со мной не обсуждала.
— Билеты закажем на завтра и вечером будем в Сочи, — продолжила Маргарита Львовна, уже
Андрей лишь на мгновение поймал этот взгляд, но продолжал молча есть свой борщ.
— Ты слышал, что я сказала?
— Слышал, — кивнул Андрей.
— И что?
— Ты спрашиваешь мое мнение или только хочешь удостовериться, дошел ли до меня твой приказ?
Мать растерялась, хотя и не выдала этого ничем.
— Это не приказ, а лишь забота о твоем здоровье. И не нужно со мной так говорить, Андрей. Я для тебя стараюсь. Хочу как лучше.
— А я не хочу, как лучше. Смею заметить, что я нахожусь в том возрасте, когда человек сам может принимать решения. У меня, к твоему сведению, уже есть паспорт, мама. Мне девятнадцать лет! И я проведу свое время так, как сочту нужным.
— Для того чтобы принимать решения, необходимо иметь базу для их реализации. А такой базой пока для тебя являемся мы с отцом, — сказала Маргарита Львовна, чуть улыбаясь, но со стальной пружинистостью в голосе. — Вы, молодые, любите сейчас критиковать основы социалистических отношений и восхищаетесь Западом, поэтому я перейду на доступный, понятный для тебя язык восхищающего вас капитализма. Кто платит деньги, тот и заказывает музыку, мой дорогой.
Андрей медленно поднялся из-за стола.
— Андрей! Марго! Перестаньте! — выступил в качестве арбитра Сергей Петрович, положив руку на плечо сына.
— Спасибо, мама, за напоминание.
— Не за что. Я просто расставила все точки над «i», чтобы у тебя не было никаких иллюзий на наш счет. Ведь ты не хочешь ехать из-за нее, верно? Из-за этой шлюшки, вцепившейся в тебя своими потаскушными коготками!
— Марго! — покачал головой Сергей Петрович.
— А что такое? Он у нас уже взрослый. С паспортом! И отлично все понимает. Мы, Сережа, вырастили с тобой очень понятливого сына. Акселерата, как теперь говорят. И ему уже приспичило разыграть перед нами и всем светом бурную страсть, которая, как я полагаю, будет длиться до гробовой доски. Любовь с первого взгляда! Что-то зашевелилось в штанах, и он готов уже бежать в ЗАГС!
— Марго, ты отвратительна, — тихо сказал Сергей Петрович.
— Зато ты слишком щепетилен! Может, объяснишь своему сыну, что к чему? Посвятишь его в азы мужской физиологии!
Андрей резко отбросил стул и пошел в прихожую. Мать, сорвавшись с места, бросилась за ним.
— К ней идешь? — завопила она, загородив собой дверь. — Ты не посмеешь! Слышишь? Ты не посмеешь! Одумайся! Сколько еще таких, как она, у тебя будет! Все они — хищницы! Безродные, ядовитые шавки, радующиеся любой возможности уцепиться за порядочного человека и вылезть из той грязи, в которой пребывают всю жизнь! Бедные Золушки бывают только в сказках, а в жизни все они пираньи! Набрасываются и глодают до костей! Ты сам этого сейчас не видишь и не понимаешь, потому что молодой, глупый! — Маргарита Львовна говорила с поспешной надрывностью, вцепившись в ворот куртки сына. По ее щекам лились злые слезы. — А я мать и не допущу, чтобы мой сын погубил свою жизнь из-за первой попавшейся шлюхи! Ну, скажи, чего ты хочешь, я все сделаю! Все! Машину? Шмотки? Что? А может она уже беременна и ты решил, что чем-то обязан ей? Все можно уладить! У меня есть знакомые…