И слух ласкает сабель звон
Шрифт:
— Сзади, — сдавленным голосом произнес водитель, глядя в зеркало заднего вида.
Голицын и Адик увидели, как из переулка вылетели пять кавалеристов. О серьезности их намерений свидетельствовало уже то, что один из них устрашающе вращал над головой саблей, а у второго в руке был пистолет. Раздался выстрел, второй…
— Что же делать? — заметался Гитлер. Его посеревшее от ужаса лицо с выступившими крупными каплями пота теперь мало походило на ту уверенную мину, которую еще несколько минут назад имел удовольствие лицезреть поручик.
Голицын, не отвечая, достал пистолет и стал целиться в одного из преследователей. Несмотря на то, что на ходу добиться идеального попадания в объект было непросто, после третьего выстрела один из нападавших выпал из седла.
— Что делать?! — бесновался теряющий последние остатки самообладания курьер генштаба.
— За поворотом выпрыгивайте, — сквозь зубы процедил Голицын Адику, делая три выстрела, один за другим, в кавалеристов, чтобы те немного отстали.
— Что? Зачем?
— Вы уйдете с пакетом, а они будут преследовать меня, — терпеливо пояснил поручик. — Так мы их проведем.
— Но это же опасно!
— Ничего, на повороте скорость будет меньше. Гораздо опаснее будет, если вы попадете им в руки!
Машина неслась вперед, кавалеристы немного отстали. На улицах можно было видеть изумленных жителей, впервые созерцавших такую картину.
— Готовьтесь! Сейчас будет поворот! — прокричал поручик в ухо ефрейтору.
Чуть сбросив скорость, машина повернула направо. Адик, держась за дверцу, сделал отчаянный прыжок, пытаясь при приземлении удержаться на ногах. Естественно, ничего из этого не получилось. Героический курьер генштаба, едва коснувшись земли, кубарем покатился в придорожную канаву. Ночью прошел дождь, и бедный Адик угодил в яму с водой, подняв целый фонтан брызг. Глядя на Гитлера, Голицын не смог удержаться от смеха. Его план сработал. Офицер успел заметить, как подскакавшие к месту падения ефрейтора кавалеристы спешились и схватили визжащего, как свинья, Адольфа. Он вырывался, как мог, но где же ему было совладать с ними! Преследовать машину остался один всадник.
Голицын тщательно прицелился. В магазине оставалось всего два патрона. Выстрел. Еще один. Всадник покачнулся в седле, схватился за плечо и стал отставать.
— Мне что делать? — повернулся к поручику водитель.
— Притормози, когда я скажу.
Через пару поворотов Голицын вывалился из машины и, пригнувшись, исчез в переулке.
ГЛАВА 34
Кельнская площадь была заполнена народом. Война войной, а жизнь от этого не прекращается. Тем более что население свято верило в то, что им говорила пропаганда. А уж та старалась вовсю. Немцы уже прекрасно знали, что войну начали враждебные им от начала сотворения мира французы, англичане и русские. В школах детям на уроках популярно рассказывали о зверствах тех же русских, питающихся сырым человеческим мясом. Учителя не жалели красок, живописуя нечеловеческую жестокость «диких казаков». По словам преподавателя, стоило только русским захватить немецкий городок, как те, кто оставался в живых, быстро начинали завидовать мертвым.
Но кроме этого, население великой Германии было твердо уверено в том, что война длится последние месяцы, что вот-вот наступит желанный перелом в военных действиях и фронты стремительно поползут в глубь территории врага, а там и капитуляция сама придет. Ну, а в том, что военные действия не коснутся немецкой территории, — в этом вообще никто не сомневался.
Карнавалы на Масленицу проходят во многих немецких городах, особенно на Рейне. Но кельнский карнавал — самое красивое, масштабное, сумасшедшее «мероприятие» такого рода в Германии, на него съезжаются со всей Европы. Сердце карнавала — шествие карнавальных «гильдий» в костюмах через весь город. У каждой — своя повозка, на ней стоят декорации, разыгрывается какое-то нехитрое действо, за повозкой пляшут члены гильдии. В публику, которая в несколько рядов стоит по маршруту шествия, с повозок летят конфеты, цветы и меткие словечки, все это импровизируется на ходу. У каждой повозки — своя изюминка. Город в это время тоже радикально меняется: Кельн как будто сходит с ума, всех захватывает легкомысленное, бесшабашное настроение карнавала,
На карнавал «русские туристы» явно опоздали, но сегодня они имели возможность увидеть главную достопримечательность города — знаменитый Кельнский собор, являющийся одним из самых замечательных сооружений мировой архитектуры. Он сам по себе — целый город, по его нефам и капеллам можно гулять целый день.
Санин, тараторя, рассказал обалдевшему от такого количества информации Кураеву о том, что длина собора составляет целых сто сорок четыре метра, а высота колоссальных башен, увенчанных остроконечными шпилями, — целых сто пятьдесят семь.
— В середине тринадцатого века, когда архиепископ Кельна заложил первый камень в основание собора, началась одна из самых длинных глав в истории европейского строительства, — говорил журналист, щеголяя познаниями. — Кельн, один из самых богатых и политически могущественных городов тогдашней Германской империи, считал нужным, следуя примеру Франции, иметь свой кафедральный собор. А уж его масштабы должны были затмить все остальные храмы. Была и другая причина для возникновения столь своеобразного замысла. Кельнский архиепископ, канцлер и военачальник императора Фридриха Барбароссы, получил от него в благодарность за помощь, оказанную при покорении Милана, останки святых волхвов, которые ранее хранились в одном из миланских монастырей. Он с триумфом ввез реликвии в Кельн. Саркофаг из серебра, золота и драгоценных камней — рака трех королей — является одной из самых драгоценных реликвий святынь христианства. Двенадцать романских церквей города образуют «венок», в центре которого и стоит готический Кельнский собор. Кстати, существует легенда о том, как строился собор, — сообщил репортер. Санин был очень горд тем, что может продемонстрировать свою эрудицию.
— И что же там говорится? — без особого интереса спросил ротмистр, явно думая о чем-то более приятном.
— Архитектор собора Герхард был не в силах выполнить чертежи будущего собора, а потому пригласил на помощь дьявола. Сатана тут же явился и предложил обмен: архитектор получает долгожданные чертежи, а взамен отдает свою душу, — рассказывал Санин. — Сделка должна была свершиться после первых криков петухов. Архитектор согласился, будучи в безвыходном положении. Но разговор подслушала его жена и решила уберечь душу своего мужа и заполучить чертежи здания. Она встала рано утром и прокукарекала вместо петуха. Дьявол немедленно явился, передал заветные чертежи, но затем обман вскрылся, но было уже поздно.
— И откуда ты все это знаешь?
— А я писал когда-то статью об этом памятнике, — ответил репортер.
Центр Кельна отдыхал и веселился. Уличные торговцы продавали свой разнообразный товар, гуляющие предавались ничегонеделанию. Среди всех этих людей на площади перед Кельнским собором прогуливалась пара — «фермер» Кураев и «фрау» Санин.
Оба уже успели привыкнуть к своему внешнему виду и держались довольно естественно. Ну, если ротмистру это было довольно легко — убранство немецкого бауэра сидело на нем элегантно, то вот репортеру приходилось нелегко. Но кое-как журналист сжился со своей ролью. Правда, ему все время казалось, что на него все обращают внимание.
— Полдень, — произнес Кураев, поглядывая на часы. — А я еще ни в одном глазу.
— Что вы сказали? — встрепенулся Санин, отгоняя свои невеселые мысли.
— Я говорю, назначенное время пришло, а поручика нашего не видать.
— Ну, еще только-только пробило полдень, — не согласился журналист. — Надо подождать, мне почему-то кажется, что он вот-вот появится.
— Если кажется — креститься надо, — изрек собеседник. — Подождем, конечно, спешить-то нам все равно некуда.
— Все-таки хорошо, что мы жилье сняли в городе, — сказал Санин. — Теперь, что ни говори, у нас есть база, с которой можно действовать.