И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!
Шрифт:
— Когда всё закончится, и начнёшь гасить его до нуля, — показал пальцем на Толика, — зови меня.
— Обязательно, Дально-Бой, давай а.
«Ещё тебя тут на моей совести не хватало», — негодовал Ваня.
Базин вышел. По коридору зазвучали его отдаляющиеся шаги.
— Меня… гасить? — пьяно пропел Анатолий. — Ну мы это ещё посмотрим. — Он плямкнул губами. — На колени. — выставил прицельно на Ивана ружьё.
— Что? — опешил тот.
— На колени, чёртов говнюк! — закричал Толик и перенаправил винтовку на Арину. — Как ты
Ивана накрыло паникой, но быстро отпустило — врубились мозги.
«Не тронет он её. А вот меня…»
— Говори, чего хотел, и как я успел тебя достать.
«Может, у него псих так выйдет. Остынет».
— Как? — видимо хотел подскочить к нему вплотную Мартынов, но вовремя себя одёрнул. — Как? А то ты не знаешь, как?
— Не знаю.
— Ага… не надо. Перед уходом мне жена… рассказала.
— И что же она тебе… рассказала? — передразнил его заторможенность Ваня.
— Как ты её трахал!
У Ивана распахнулись глаза и вытянулось лицо. Он отвернулся в сторону к заваленному мусором столу, вздохнул и выпустил воздух через расслабленные губы.
— Как вы меня все заебали, — устало покачал головой и посмотрел себе на ноги. — Да не прикасался я к ней, — поднял голову и спокойно посмотрел Толику прямо в глаза.
— Да что ты! А когда сваливала, говорила только о тебе. Мол, ради тебя бросит квасить и добьётся тебя! Тебя, говнюк Бес! И что ты из-за неё расстался с какой-то француженкой или еврейкой Евой. Так?!
Иван с досадой покрутил головой.
— Нет. Не так. — Он брутально прищурился. — Это не я расстался с Евой, а она со мной. Я ей предложил замуж, а она меня послала. Но тебе ведь похуй, будешь слышать то, что хочешь, так?
— Типа умный. — Скривился Мартынов. — И не матерись… мне здесь. Терпеть не могу.
— Иди на хуй. Вы меня втянули в какое-то дерьмо, а я ни сном ни…
— Заткнись! — дёрнул винтовку Анатолий и опять направил на Арину. — Заткнись! А не то я её… Мне терять нечего! Один чёрт, что воля что неволя. Прихлопну вас здесь всех по очереди, годик отсижу, и маман батю обязательно заставит меня оттуда вытащить.
А вот это уже было похоже на правду, поэтому Иван напрягся нешуточно.
— Ты закончил? А теперь я. Так вот если хоть один волос упадёт с головы человека, за которого я отвечаю, нечего терять будет уже мне, Мартынов. И тогда…
— Знаю, знаю. Тинка визжала, что ты боксёр, и мне голову оторвёшь разом. Но у тебя ведь две близняшки, если я эту укокошу, ещё одна останется.
Иван молчал.
— А у меня вот… Тиночка одна была. Звёздочка моя… заинька. И любит она тебя, а не меня, — нервно-плаксиво сделал брови домиком Анатолий.
— Твоя жена — ты и разбирайся. Она многих… любит.
Это походило на какое-то представление. Цирк. Беспалов явно видел, что затравленному, загнанному в угол человеку с ружьём — каким бы дерьмом и ничтожеством он не являлся — просто нужно выговориться, захотелось внимания. Понимания, сострадания.
— Продырявить
У Вани не имелось ни малейшего желания поддерживать этот разговор.
— Двадцать первый! — Мартынов заржал.
Иван начал надеяться, что если будет молчать, то пока приедет Кристина, этот урод заснёт. Поэтому не разжимал губ.
— Чего молчишь? Молчишь. Ну молчи, молчи.
И Толик уже было заткнулся и тоже вроде бы, не то задумался, не то задремал, но тут раздался звонок телефона. Мартынов подпрыгнул, ружьё дёрнулось в руках. Иван уже приготовился к смерти…
«Блять, седина мне не к лицу!» — он медленно погладил себя по голове.
— Ух, ты… чёрт… — хлопнул себя по карману Анатолий. — Да! — достал он телефон. — Да! — и дальше принялся с кем-то обсуждать компьютерные игры, на которые Ивану не дали подсесть ещё в закрытой школе, в Англии, и за что он был этой самой школе несказанно благодарен.
Спустя ещё минут пятнадцать, которые они провели в кратких перепалках, перемежаемых моментами молчания, в дом влетела Кристина.
Пронеслась по коридору бегом. Стук каблуков её сапог, нарастал, как раскаты летнего грома.
— Мартынов! — застыла на пороге, но тут же кинулась к мужу. — Ты, что, сдурел? Да я тебя…
Ба-бах!
— И-и-и! — завизжала женщина и, зажав уши ладонями, отскочила к Ивану. Она вцепилась мёртвой хваткой ему в руку.
На этот раз парень даже почти не поморщился от оглушающего звона осколков стекла в разбитой мебельной стенке.
В комнату влетел Базин.
— Давай, забирай её отсюда, — оторвал от себя пальчики Мартыновой и моментально засуетился Иван. Хотел было подойти к Арине, но не решился.
Посматривая на Толика и его ружьё и хрястя ботинками по гранулам штукатурки, Василий приблизился к девушке и, просунув под неё руки, довольно легко поднял.
— К врачу её, — командовал Ваня, когда Дально-Бой проносил Кнопку мимо него. На мгновение взял Арину за похолодевшую от недостаточного кровяного потока ладонь. В груди в момент всколыхнулось то самое непонятное, болезненное, щемящее, похожее на страх и любовь одновременно. Захотелось поцеловать эти пальчики каждый по очереди. Нежно, осторожно.
Но Базин уже прошел мимо, и ладошку пришло отпустить. Ивану захотелось захныкать.
— Вези на Сокол и скажи Марго, пусть позвонит Елизавете Борисовне. Она сама знает…
Василий кивнул, аккуратно пронёс девушку в дверной проём и вышел.
— Может, я тоже пойду? — повернулся к Толику Иван. С Ариной исчезла и уязвимость, и он почувствовал себя гораздо свободней. — Жену-то я тебе доставил.
— Стой.
— Ну а чего?
— Я вас сейчас женить буду, — повёл винтовкой между стоявшими перед ним мужчиной и женщиной Мартынов. — Какие вы… красавцы. Женю, застрелю обоих, а потом и сам… застрелюсь.