И смерть лишь начало
Шрифт:
Сложность скорее в другом – как не показать преподавателям, что в некоторых вопросах ты сечешь лучше, чем они сами. Хе-хе.
Прошло еще пару месяцев. Я перечитал множество книг, подтянул учебу, научился отжиматься от пола тридцать раз, на брусьях – двенадцать, и пять раз подтягиваться на турнике.
В этом теле начали появляться мускулы. А еще я стал лучше видеть. Зрение улучшилось настолько, что Петуния отвела меня к офтальмологу, и мне выписали новые очки, уже
Я был очень рад. Помимо элементарного бытового комфорта, я понял, что проблема со зрением у Гарри не столько наследственно-магическая, сколько обычно анатомическая. Говоря по простому, слабые мышцы.
Изредка я смотрел новости по телевизору или читал газеты. Мне все же было интересно, что происходило в России. Судя по всему, британские СМИ, как и СМИ моего времени, не страдали наличием правдивости. И все события освещали с той точки зрения, которая была выгодна властям.
В середине ноября Петуния впервые поцеловала меня в щеку. Так получилось, что на одном из уроков я прикрыл Дадли, который забыл сделать домашнее задание. Ну а кузен оказался благодарным человеком, сказал после урока мне спасибо, а потом рассказал все родителям.
Вот так вот, все просто. Делай людям добро, и оно к тебе вернется. Хотя, делая добро, надо не рассчитывать на благодарность, а просто его делать, но все же мне стало приятно. Моя линия поведения, в которой я, кстати, вел себя естественно и играл роль самого себя, начала приносить плоды.
На следующий день, пока Вернон отсутствовал на работе, а кузен задержался после школы, я обратился к Петунии.
– Тетя Петуния, извините, если Вам это неприятно, но не могли бы вы мне хоть немного рассказать о своей сестре. О Лили Поттер.
На миг Петуния опешила, а потом села на диван и подозвала меня к себе.
– О Гарри, я понимаю, ты сильно скучаешь. Конечно, я расскажу тебе про твою маму.
Вот так вот. Все нужно делать правильно и в нужное время. Задай я этот вопрос в июле или августе и ничего хорошего бы не вышло. Меня бы обругали и запретили вообще поднимать эту тему. И отношения бы вновь испортились.
А сегодня, 17 ноября, моя инициатива вызвала понимание и сочувствие.
Петуния немного рассказала мне о своей родной сестре Лили, о том, как они дружили, и что она вместе с мужем Джеймсом погибли, когда мне был годик. Вот и все. Ни слова о волшебстве или чем-то необычном.
А мне и этого достаточно. Я не стал задавать провокационные вопросы и уточнять детали, так как видел, что она боится и подсознательно ждет, что я буду ее спрашивать и о необычных вещах. Поэтому лучше так не делать. Пусть всё идет плавно. Главное не спугнуть.
Тем временем, дни не стояли на месте. Наступило Рождество, и нас отпустили
Вначале мне сообщили, что мои родители были немного странные – и стали ждать моей реакции. Я сделал вид, что особо не заинтересовался.
В следующем разговоре впервые на моей памяти прозвучало слово «волшебница». Я, как и каждый ребенок на моём месте, конечно, заинтересовался и начал задавать вопросы. Но делал это очень деликатно.
Вернон и Петуния чувствовали себя неуверенно и ждали, что я вот-вот начну чудить, несмотря на то, что последние полгода вел себя хорошо. Я все же узнал, что мои родители были волшебники и погибли в поединке с другим волшебником.
Я широко открыл глаза и начал задавать уточняющие вопросы, пытаясь отслеживать их состояние. И когда понял, что тема начинает доставлять им дискомфорт, свернул разговор.
Приемные родители вздохнули с явным облегчением.
Прошло еще несколько дней. Я видел, как Петуния наблюдает за мной, стараясь понять, изменился ли я или нет после полученных новостей.
Но так как все шло нормально, то после Рождества мне вручили подарок – то самое письмо, которое написал Дамблдор, когда оставил малютку Гарри на крыльце дома №4 по Тисовой улице.
Чтож, я наконец добился того, на что рассчитывал.
– О, большое спасибо, тетя Петуния, - поблагодарил я её и сел читать письмо на кухне – так, я понимал, ей будет спокойней.
Здравствуй, дорогой Гарри!
Если ты читаешь это письмо, значит, твои приемные родители позволили тебе его увидеть.
Прежде всего, хочу сказать, что ты сын волшебников – Джеймса и Лили Поттер. Они погибли, защищая тебя от Тёмного Лорда Волан-де-Морта. И ты должен был умереть, но каким-то таинственным образом выжил, а Темный Лорд погиб. Это чудо, и значит, что ты Избранный. И твой удивительный шрам на лбу лишнее тому доказательство.
Я отдал тебя в семью твоих дяди и тети – у них ты будешь находиться в безопасности. Но они маглы, а ты волшебник. И это значит, что, когда тебе исполнится одиннадцать лет, ты получишь приглашение в «Хогвартс» – школу Чародейства и Волшебства. Там учатся все дети, имеющие магический дар. И ты там будешь учиться.
Мы все тебя любим и надеемся, что у тебя всё будет хорошо. Увидимся в «Хогвартсе» 1 сентября 1991 года.
Директор «Хогвартса», профессор Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.
Вот такое, на первый взгляд простенькое письмо. Но в нем масса намеков – на моих приемных родителей-маглов (что им, конечно, не доставило удовольствия). И на мою Избранность и шрам (это чтобы я подсознательно чувствовал себя отличным от других). И на любовь (чтобы начал правильно относиться к некоторым людям).