И смешно и грустно

Поярков Владимир Евгеньевич

— Извини… я не знал… — растерялся Олег.

— А никто не знает… стыдно почему-то… а тебя, Олег, я до сих пор люблю… радуюсь всем твоим успехам… как дура… ладно, пока… — в трубке послышались короткие гудки.

Олегу стало грустно, стало жаль Наталью, которая в своей жизни так и не нашла выхода. Отпуск жены заканчивался, друзья без конца звонили и шутливо спрашивали, с пользой ли для себя он проводит отпуск? Уже заснув, проснулся от звонка.

— Олег, как дела? — послышался голос жены, похоже, по музыкальному сопровождению, находилась она явно где-то вблизи эстрадной площадки.

— Какие

дела?! Ты что так поздно звонишь, я уже сплю, — ответил он сердито.

— Ой, забыла про разницу во времени… — отключилась, испортив ему остатки сна.

Только положил трубку, опять звонок.

— Олег ты не забыл, когда и во сколько меня встречать? — продолжала домогаться жена голосом, явно натруженным южным вином.

— Нет! Не забыл!

Не успев положить трубку и снова звонок.

— Да! — и уже собрался отчитать жену…

— Олег! — послышался из трубки голос Наташи. — У тебя кодовый на двери, открой…

Прелести юных дев

Сибирское лето выдалось нынче нежарким. Двадцать градусов тепла и постоянные облака, скрывающие солнце, производили на сибиряков впечатление, что это рай. Ни тепла, ни холода, ни солнца, ни тьмы. Казалось, что это светят сам бог и счастливые лица жителей, посмеивающиеся над измученными жарой европейцами.

Вечер. Мне надо ехать по делам на другой конец города. Заскакиваю на остановке в подъехавший маршрутный «Пазик» и разваливаюсь на заднем сиденье. У меня сегодня просто прекрасное настроение, и я не устал на работе. Мимолетно бросив взгляд налево, замечаю: сбоку от меня сидит женщина неопределенного возраста, от сорока до пятидесяти. Но я не обращаю на нее никакого внимания. В проходе стоят две молодые девчонки, которые сразу притягивают мой взор. Обе в коротких белых туниках, из-под которых торчат стройные загорелые под лампами солярия ноги, в белых босоножках на высоких каблуках. Выглядят довольно нарядно и при макияже, похоже, собрались в одну из местных кафешек. Девчонки стоят спиной ко мне, весело разговаривают между собой, изредка чуть поворачиваются, и я в этот момент стараюсь рассмотреть их красивые лица.

— Ну что ты пялишься на прелести юных дев? — неожиданно на весь автобус раздаётся окрик от сидящей рядом женщины.

Я растерянно повернулся в её сторону и мысленно тут же окрестил «тёткой», несмотря на то, что мы с ней примерно одного возраста.

— Сидишь… слюни пускаешь…! Как сексуальный маньяк… — злобно выговаривает мне «тётка».

— Какие слюни?! Женщина! Что вы говорите?! — начинаю возмущаться её беспардонным поведением.

Немногочисленные вечерние пассажиры оглядываются в нашу сторону. Да и эти две красавицы начинают с интересом рассматривать «сексуального маньяка» — то бишь меня.

— Да что я не вижу что ли?! — продолжает тетка. — Глазами так и хаваешь их! Всё вам, козлам, молоденьких подавай!

Пассажиры начинают улыбаться. Я молчу и не собираюсь вступать в перебранку с этой неадекватной женщиной, которая вполголоса бубнит в мою сторону уже что-то матерное. Честно говоря, мне тоже хочется ей сказать что-нибудь очень обидное.

А я даже и не знаю, как реагировать: «тётка» вроде не пьяная, но в глазах столько ненависти ко мне и, опасаясь как бы она не вцепилась

мне в лицо, отсаживаюсь на несколько сантиметров подальше к окну. Я бы мог встать и пройти на передние места, но тогда бы не было видно лиц этих двух девчонок, которые словно сошли с обложки глянцевого журнала. Яркая косметика делает их еще более привлекательными, и мне, любующемуся ими, абсолютно наплевать на недовольную соседку. «Красота требует жертв» — вспоминаю я, но быть жертвой на этот раз почему-то приходится мне.

Боковым зрением вижу как «тётка», по-прежнему не отрываясь, смотрит на меня. Наконец, «юные девы» сходят на своей остановке. Проходя мимо моего окна, они смотрят на меня и улыбаются, я подмигиваю им, они смеются и машут мне рукой. Я отвечаю им тем же.

— Нет! Вы посмотрите, какой он! — опять взрывается эта ненормальная.

Вскоре мы подъехали к конечной остановке. Расплатившись с водителем, я соскакиваю на землю и прикуриваю сигарету.

— Угости даму сигаретой! — произносит вышедшая вслед за мной хамоватая попутчица.

— Сначала материшь меня, а потом сигареты просишь? — пытаюсь я пристыдить «даму».

— Что, жалко, что ли?

Я протягиваю ей сигарету, щёлкаю зажигалкой; свет пламени освещает её лицо. Замечаю заплаканные глаза на безбровом невыразительном лице.

— Извини, но у меня Сашка… четыре дня… как сорвался… — грустно говорит она дрожащим голосом и начинает рыдать.

В моем воображении возникает картинка — мужская фигура летит бог знает с какого этажа и шлёпается об асфальт. Немного становится жаль её.

— Сочувствую… — произношу я, затем разворачиваюсь и ухожу по тропинке — разговаривать с ней мне совершенно не хочется.

Дорожка от конечной одна, и женщина быстро догоняет меня.

— Мужчина, а ты Сашку Головина знаешь? Его, моего Шурика, все тут знают… — всхлипывает она.

— Нет, я не здешний.

— Четыре дня как сорвался с места и ушел к молодухе, а я всё эту сучку достать никак не могу…

Я прыснул, мне становится смешно и весело.

— Что тут смешного? — «тётка» сердится и перестает всхлипывать. — Ты если встретишь его, то передай…

— Я повторяю вам — я не знаю вашего Сашки! — перебиваю я её.

— Нет, я имею в виду — если там случайно… — упрямится она. — Обязательно передай, ну нельзя так с женщинами поступать, как он со мной поступил. Если она — молодуха эта — завхозом работает и списанные простыни дарит ему, это не повод для того, чтобы с ней спать. Объясни Шурику — я ведь тоже женщина и тоже хочу…

— Хорошо, — я пообещал ей передать эти слова неизвестному Шурику.

Похоже, она искренне считает, что весь мир крутится вокруг её неверного то ли мужа, то ли еще кого-то…

— Вот мой подъезд, — она останавливается возле первого дома во дворе.

— Счастливо… — говорю я ей.

Она хватает меня за руку и останавливает.

— Подожди, может, ко мне зайдем, посидим? Шурик если и придет, то не раньше чем через неделю. Я, честно говоря, женщина добрая, просто расстроилась сегодня.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Ирина.

— Ирина, я к тебе не пойду, — отказываюсь я от предложения странной женщины, которая то материт, то в гости приглашает, и иду дальше.