И смешно и грустно
Шрифт:
— Какой ты деда не хороший, — отругала дедушку внучка. — А ты говорил — у нее котята. Где они?
— В подвале они в каком-то. Смотри, она не доела, сосиску понесла с собой, значит, на днях приведет и покажет им дорогу как сюда ходить.
— Ой, я хочу посмотреть! — в глазах Таси засветилась детская радость ожидания большого события.
— Ты же целый месяц со мной будешь, увидишь еще, а сейчас на детскую площадку пошли…
Придя на площадку, Тася залезла в песочницу, разложила игрушки из ведра. Олег достал газету
— Дед, а здесь дети другие бывают?
— Конечно, бывают, — отвечал он, читая через очки городские новости.
— А почему нельзя смотреть на клаку, — продолжая беседовать с дедом, внучка пыталась, что-то построить из песка.
— Какую клаку? Я не понимаю, про что ты говоришь, — машинально ответил ей, изучая городские новости в местной газете.
Тася подбежала к деду и, глядя широкими разрезами глаз как у Сергея, зятя Олега, легла на газету.
— Ты когда меня на руки взял и сказал не надо смотреть на эту клаку. Ты же сам сказал…
— Клаку… клаку, — начал вспоминать Олег Петрович. Наконец вспомнил, действительно он сказал это слово «клоака». — Тосенька, дедушка нечаянно сказал плохое слово, не повторяй его хорошо?
— Я в туалет хочу, — заявила Тася, когда, уже наигравшись, подошла опять к нему.
Взяв возле подъезда внучку на руки и приоткрыв дверь ногой, зашел в подъезд, на площадке стояла девушка, уже не раз им виденная. Она всегда приходила со своим парнем — высоким и худым как журавль и ждала, когда он отоварится на пятом этаже. Проходя мимо нее, Олег Петрович всегда шумно вздыхал, а она просто отворачивалась. На этот раз «журавль» стоял на лестнице с отсутствующим взором, с застывшей гримасой похожей на улыбку и раскинутыми в сторону руками, полностью загородив проход.
— Девушка! — обратился, Олег довольно громко и сердито, от чего Тася вздрогнула и открыла глаза и, увидев перед собой парня, с силой вцепилась деду в шею. — Вы бы убрали своего «летчика», мы пройти не можем.
Девушка повернулась, стыдливо опустив глаза, поднялась к своему другу, попыталась за руку стащить его вниз, но парень, опустив одно руку, вцепился в перила, и ничего не понимая, стал сопротивляться. Олег Петрович толкнул его плечом, и парень начал заваливаться на ступеньки, а сам стал подниматься дальше. Повернувшись в их сторону, Олег сказал: «Вы не просто представляете, как вы надоели! Если бы не внучка, которая у меня на руках, я бы его сейчас отправил в полёт, может даже в последний…».
Девушка, поднимая своего друга, с вызовом крикнула:
— Только попробовали бы!
Олег остановился и удивленно спросил:
— А зачем он тебе нужен такой?
— А я может, люблю его и такого.
«Дура ты безмозглая!» — хотел произнести Олег, но сдержался.
— Глупая ты… молодая и глупая…
Тася посмотрела на своего деда, который не отпускал ее даже возле двери свой квартиры, и спросила:
— Дед,
— Плохой Тося… плохой…
— А девушка тоже плохая?
Олег вздохнул и, провернув ключ в свой квартире, поставил внучку на пол.
— Не знаю… нет, наверное, просто глупая еще… в ванну заходи сразу, ручки после песочницы будем мыть.
Моя её ладошки с мылом, услышал знакомый звук, как в стене в вентиляционных отверстиях пронеслось шуршание. Он давно понял, что оно означает…
Зазвонил телефон, взяв трубку, слушал, как дочь жаловалась на жару и влажность, и сообщала, что добрались без приключений. Пожелав им удачи, пошел готовить для внучки обед…
В последующие дни Тася, сама вставала и, выбегая на балкон, кричала:
— Деда, она уже пришла, только котят нет!
Потом, торопясь, быстро съедала завтрак и звала деда на улицу. На улице без конца спорила по поводу, почему деду можно гладить кошку, а ей нет.
Так и прошли две недели.
В один из дней раздался стук в дверь. Олег Петрович подошел к дверям и спросил:
— Кто там?
— Откройте милиция!
Открыв дверь, увидел молодого лейтенанта в милицейской форме. Голосом, с каким обычно говорят официальные лица, представился и предложил:
— Здравствуйте! Нам бы хотелось пригласить вас в качестве понятого.
Неподалеку стояла соседка Ольга, у самой лицо не выражало ничего кроме удивления. Олег накинул ветровку и вышел, крикнув внучке, что сейчас придет.
Спустившись втроем с четвертого этажа, увидел того «журавля» с белым лицом, лежащим без движения, а рядом девушку, его девушку, она не плакала, только грустно смотрела на своего парня. За окном отъезжала скорая.
— Четвертый… — произнес Олег.
— Что — четвертый? — переспросил лейтенант, доставая папку.
— Четвертый отлетался за три года, с тех пор, когда они поселились у нас… а вы ничего сделать не можете, тоже мне — власть, ведь знаете, что здесь происходит, — зло выговорил Олег.
— Знаем, но не можем взять с поличным, пять облав делали, но ничего у них не находят, а продают своим как по абонементам, хитро устроились.
— Распишитесь вот здесь, — кивнул головой соседке Ольге и Олегу, протянул протокол.
«Селиванов Сергей Антонович, 1989 год рождения» — было написано в протоколе.
— А этих закон защищает, — продолжал лейтенант, — Они не преступники, они больные люди…
— Они не больные люди, они — бойцы пятой колонны в нашей стране, — перебил его Олег.
— Как вы сказали? Наверное, точно… все… можете быть свободны.
Положив ручку в папку, Олег повернулся и остолбенел — прямо за его спиной с широко раскрытыми глазами стояла внучка и смотрела на мертвого парня, на его белое лицо и счастливую улыбку от ощущения незабываемого полета.
Схватив внучку на руки, прошептал: