И смешно и грустно
Шрифт:
— Петро-ович! — крикнул кто-то из рабочих из дальнего угла мастерской. — К телефону!
— Петрович! Зайди ко мне! — потребовал голос начальника из трубки черного карболитового телефона, который из-за древности и больших размеров уважительно прозвали «сталинским».
Михаил Петрович, он же бригадир слесарей — монтажников, зашел в кабинет. У окна сидел мастер участка, а напротив начальника за длинным столом — молодой человек лет тридцати.
— Петрович! — жестом приглашая сесть, сказал начальник, — тут, видишь, новенький просится
— Да я не против, лишь бы, как говорят, человек хороший был, — осторожно усаживаясь в своем промасленном комбинезоне на краешек стула, ответил Петрович. И, взглянув оценивающе на молодого человека, сразу обратил внимание на его сильные руки.
— Да как тут скажешь — хороший или нет? Смотри сам — тебе с ним работать, — начальник странно как-то хмыкнул и протянул Петровичу трудовую книжку.
Трудовая книжка была полностью заполнена и из-за отсутствия свободного места содержала ещё и вклеенные вкладыши. Петрович внимательно полистал и удивленно посмотрел на парня:
— Так… Хмелевский Артём… да ты, смотрю, где только не работал… даже на «Вазовском» автозаводе побывал… но три месяца в одном месте, четыре в другом… Ты что, как говорят — «летун»?
Парень замялся, видно, что это слово ему не нравилось. Смущенно потер нос и не ответил.
— Я про то же подумал, — добавил начальник, — клейма туда некуда ставить. Вот и вызвал тебя…
— Зато я все умею делать и у меня много профессий! — гордо и с такой обаятельной улыбкой заявил новенький, что все улыбнулись ему в ответ. «Бойкий какой…» — заметил про себя Петрович.
— А у меня, между прочим, одна запись всего: устроен тогда-то и всё, и уже больше сорока лет на одном месте, — сказал с особым значением Петрович и, повернувшись к начальнику, махнул рукой:
— Да пусть оформляется! Работы завал, а никто к нам не идёт…
Когда Артем, уже получив спецодежду и инструмент, явился в бригаду, он сразу заметил: все мужики в бригаде смотрят на него с нескрываемым интересом. «Уже всё про меня знают», — подумал он.
— Со мной сначала работать будешь; научу, так сказать, — предупредил Петрович.
— С тобой так с тобой… мне без разницы.
Артем оказался веселым и общительным человеком. Без конца рассказывал свои истории. Мужикам в коллективе он понравился, от него только и слышали: «А вот когда я работал там-то… такая вот история произошла…».
— Да ты, похоже, всю Россию объездил… — удивлялись все.
— А что вы такими ключами работаете? Вот, помню, в Тольятти, механическим ключом за полсекунды гайки и болты заворачивал.
— Ты прямо на конвейере «Жигули» собирал? — недоверчиво интересовались они.
— Да, прямо на конвейере! А что удивительного: там работа — не сахар, всегда люди требуются.
— Ну, ты даешь… — уважительно гудели мужики.
— Тут вспомнил: как-то в сборочный цех к нам азербайджанец заходит, а в руках огромная корзина фруктов. Подходит к одному
Завод, где теперь работал Артём, поставлял оборудование для химических комплексов. В паре с Петровичем «новенькому» пришлось собирать тяжелые металлоконструкции, чем-то похожие на бочки. Артем был парень работящий и бригадир не мог нарадоваться на него.
— Не тяжело, Артём? — спрашивал Петрович, когда они, пыхтя и обливаясь потом, прикручивали очередную массивную металлическую балку.
Артём снисходительно смотрел на своего бригадира и усмехался:
— Не беспокойся. Я вот, помню, в ремонтном депо под Хабаровском работал: так там коленвалы от тепловоза в токарный станок с помощью крана устанавливали. Ты видел когда-нибудь, как они выглядят?
— Да ничего такого я не видел, но представляю… от тепловоза… — со вздохом отвечал Петрович. Чувствовал, что ему все больше и больше нравится этот парень.
Несмотря на то, что Петрович был почти в два раза старше его, они крепко сдружились и называли друга не иначе как «дядь Миша» и «Артёмка».
— Приезжай на дачу ко мне в гости в выходные, — не раз звал он Артёма. — Что тебе в общаге-то делать?
Артём с удовольствием откликался. Приезжал почти каждый выходной. Альвар — кобель немецкой овчарки, сидящий вечно на цепи, — уже признавал его за старого друга семьи Петровича и, встречая, махал хвостом. На даче жарили и ели шашлыки, запивали водкой и, как обычно, начинали спорить о жизни. Жене Петровича Нине этот парень тоже нравился, и даже относилась она к нему с какой-то материнской любовью.
— Ты мне скажи, Артёмка, неужели так и будешь прыгать всю жизнь с места на место? — в который раз после пятой стопки начинал Петрович. За это время он уже привязался к нему и не хотел, чтобы этот «летун» куда-то исчез в поисках новых приключений.
— Не знаю… если женюсь, может, и осяду… Но не хочу я, чтобы моя жизнь как у тебя была — не жизнь, а замкнутый круг, и правильная такая…
Петрович обиделся.
— Что значит «замкнутый круг»?
— Ну, вот ты с работы домой, из дома на работу. И так каждый день.
— Ты не прав — у меня еще и огород есть.
— Да какая разница, все равно замкнутый круг. Месяц за месяцем, год за годом, положение вещей у тебя остаётся неизменным. Правильно слишком всё у тебя и скучно. Наверно, за всю жизнь ни одного взыскания на работе не получил?
— Не получил…
— Я так и думал… между прочим, один восточный мудрец сказал: если человек живет только по правилам, то это мертвый человек.
Петрович обиделся еще больше.
— Значит, мы с женой столько прожили, детей уже вырастили — и всё мертвый. Все же так живут!