И снова этот Баранкин, или Великая погоня

Медведев Валерий Владимирович

Баранкин молчал, наслаждаясь произведённым впечатлением. В зале продолжали смеяться.

– А кто это с нами разговаривает?
– спросила Марина Ольгу.

– Кто?.. Не узнаешь, что ли, голос Баранкина, - ответила Ольга.

– Так это он с нами разговаривал, или только его голос?

– Откуда я знаю? Может он сам, а может только его голос, - сказала Ольга.

– А как же может голос без самого человека разговаривать?

– У Баранкина всё может быть, - сказала Ольга.

В зале стало тихо.

– Баранкин, это ты?
– робко спросила

Марина.

– Я, - ответил голос Баранкина.

– А где ты?

– Нигде... и везде, - ответил Баранкин.

– Вот и попробуй такого поймать, если он нигде и везде!

– Это вас надо ловить, а не нас, - сказал Малинин.
– Вас двое, да вон ещё сидят и ждут начало кино Коренев и Тулин.

– Коренев и Тулин, вы действительно здесь?
– спросила Марина.

– Нам стыдно, - ответил Тулин, не поднимаясь с места, - но мы действительно тоже здесь с Петей.

Баранкин заметил, как привлечённая дружным смехом в зале появилась билетёрша. Юра ещё раньше успел заметить, что раздвижная лестница стояла рядом с пожарной, что вела к открытому окну, через которое можно было выбраться на крышу.

– Малинин, за мной!
– скомандовал Баранкин.

– А как же это, как же это, - продолжала чуть не плача в зале Марина, - ну, мы с Олей слабенькие... нас поэтому послала Фокина на лёгкие задания, а вы то ведь, вы то ведь...

– Да не переживайте вы, - стал успокаивать их Баранкин, - там всё равно никто не работает!..

В зале раздался свист и топанье.

– Сапожники!..

– Пора кино начинать!..

Здесь билетёрша быстрым шагом направилась к сцене. Баранкин быстро перелез с раздвижной лестницы на пожарную. Малинин повторил его манёвр.

– А зачем туда, а не в зал?
– спросил он снизу Баранкина.

– На крыше объясню, - ответил Баранкин.

На нагретой солнцем железной крыше было блаженно тепло и спокойно. Баранкин лёг на спину и зажмурился, как кошка, у которой чешут за ушами. Малинин улёгся с ним рядом, тоже блаженно щурясь.

– А хорошо нам было с тобой жить, Малинин, до нашей Эры... сказал мечтательно Юра.

– До какой, до нашей Эры?
– переспросил Костя.

– До Кузякиной, - пояснил Баранкин.

– А, - поняв, о чём идёт речь, сказал Малинин, - и до нашей Зинки Фокиной ещё лучше было. А почему мы в кино не остались?
– спросил обиженно Малинин.

– Пусть думают, что в кино был и вправду мой голос, а не я сам, - ответил Баранкин, а потом ещё добавил: - Понимаешь, Костя, если мы с тобой будем сидеть в кино и смотреть фильм, а они будут работать, это будет с нашей стороны несправедливо, а если мы будем лежать на крыше и сами сочинять кинофильм, то мы будем с тобой как бы работать в киностудии, которую я бы назвал "нос-фильм"! Именно "нос", Баранкин приложил растопыренную пятерню пальцев большим пальцем к носу и добавил, - им нос!..
– а нам - фильм!.. Нос - Фильм!.. Первым начинай сочинять ты...

Баранкин потянулся опять, как кошка, и приготовился слушать.

– Жили-были, - начал Малинин, - или вернее, были-жили!.. А точнее жили-были!..

А может всё-таки были-жили?!.

Баранкин слушал эту присказку минут пять, потом спросил:

– Слушай, Малинин, ты сначала выясни для себя: жили-были или были-жили, а потом уже показывай фильм.

Малинин подумал и сказал:

– Честно говоря, я точно не знаю, жили-были или были-жили...

– Тогда заткнись, - сказал Баранкин, - и слушай и смотри, что я тебе расскажу и покажу, только поклянись, что ты никому это не перескажешь!..

Малинин поклялся. Тогда Баранкин достал из кармана спичечный коробок, из коробка достал несколько семечек от яблока, несколько зёрен пшеницы или ржи и несколько ещё каких-то зёрен.

– Мы с тобой, Малинин, родились не на той планете, - сказал задумчиво Баранкин.

– Как это не на той?
– заинтересовался Малинин.

– Понимаешь, - начал разъяснять Баранкин, - я уверен, что во Вселенной есть такая планета, где дети рождаются сразу с высшим образованием...

– Как это, как это, как это?
– закудахтал Костя.

– А вот так это, так это, так это, - ответил Баранкин, и тут же объяснил "как это, как это, как это" - ты слышал, конечно, такое выражение, когда о каком-нибудь музыканте говорят, что он любовь к музыке впитал вместе с молоком матери? Слышал?..

– Ну, слышал, - сказал Малинин.

– А что такое знания?
– спросил Баранкин, и сам же ответил: это биохимический электрический сдвиг в мозгу школьника, а если молоко твоей матери уже заранее обогащено этим биохимическим электрическим сдвигом, то получается, что тебя кормят в общем-то не молоком, а знаниями!.. Вот в коляске, скажем, сидит младенец и сосет из бутылочки обогащённое молоко. Подходим мы с тобой к этому младенцу, которого бабушка-инопланетянка катает в коляске. Подходим мы это и говорим ему: "Агу!" А он поднимается в коляске и сидя спрашивает нас: "Вы дурачки что ли оба?! Я уже среднее образование заканчиваю всасывать, а вы мне "агу!.."

– Так ведь молоко-то может быть ещё и сгущённым, - подчеркнул Малинин слово "сгущённым" интонацией. Малинин сам придумать подобного ничего не мог, но развить любую мысль Баранкина лучше Малинина никто бы так не удосужился. Баранкин подумал и сказал:

– Это идея!.. Сгущённое молоко тянет уже на окончание любого института!..

– Так может это можно и на Земле с молоком сделать?
– спросил Малинин.

– Не можно, а нужно!
– ответил ему Баранкин.

– Так может ты, Баранкин, - продолжил свою мысль Малинин.

– А кто же, кроме меня!..
– согласился Баранкин.
– Не те скорости на земле, не те, Малинин!
– заключил Баранкин своё рассуждение.

– Не те скорости на земле, не те, Баранкин, - как эхо отозвался Малинин. Ему стало интересно жить. Когда Баранкин начинал говорить, Малинину всегда становилось интереснее жить, чем когда тот молчал.

– Или вот возьмём урожай...

– Или вот возьмём урожай, - подтвердил Малинин.
– А зачем его брать, этот урожай?!
– спросил Костя.