И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ
Шрифт:
- Ты думаешь, я ш ума шошла? — голос Серапеи мог смело посоперничать по теплоте с жидким азотом. — Я же говорю, што это не мы, Щинеушовичи, это ты ишторию не жнаешь! Ты думаешь, Швирепый тшарь вщегда так проживался? Нет, боярин Никодим. По молодошти его Епифаном Книгочеем жвали. Епифаном Добрым. И шобрал он полную огромную комнату вщяких книжек. И штал вщем давать читать. Да только нишего ему не вернули, кому он давал. Кто говорил, што не брал. Кто — што отдавал уже. Кто — што потерял. А кто и вовще жа гранитшу бежал, лишь бы книжку не вожвращать. Хорошая книжка тогда
- А кто не убежал, как его называли? — с замиранием сердца спросила самая младшая Конева–Тыгыдычная.
- А кто не убежал, Наташа, те никак не наживали. Тем уже вще равно было [8]…
Тем временем, разведгруппа под командованием Рассобачинского вернулась в ожидавшим вестей с переднего края женщинам и расстроено доложила:
- Обошли всю комнату…
- Нашли люк в потолке — не открывается.
- Простукивание показало — заложен слоем кирпича с городскую стену, наверное, не меньше [9].
- Даже если нагромоздить шкафы и встать на них, работать все одно несподручно будет. Поэтому придется возвращаться и ломать ту, вторую стену…
- А еще мы решили, что поскольку погони за нами, скорее всего, уж не будет, можно пока отдохнуть и поспать.
- Голодными?.. Холодными?.. — горестно задали пространству риторический вопрос женщины.
Граф Рассобачинский фыркнул в усы:
- Ну, боярина Никодима можете съесть. От него все равно никакого толку, одно ворчание да бахвальство.
Он хотел пошутить, но увидел, каким взглядом посмотрели все на мгновенно побелевшего и вытаращившего глаза Никодима, и прикусил язык.
- Все бы тебе шутки шутить, граф, — разрядила обстановку, все же непроизвольно сглотнув слюну, боярыня Конева–Тыгыдычная. — А мысль дельная. Чай не дети мы — целый день по катакомбам лазить. Давайте и впрямь местечко поуютнее выберем, бояре нам досок на подстил наломают, да мы и соснем часок–другой. Третий–четвертый. Не больше десяти.
- А, может, заодно мы и костерок разведем из старой мебели: и погреемся, и хоть на свет посмотрим?..
- Забыли уж, какой он есть–то, свет, — вздохнула Лариска.
- А на растопку что? — задала резонный вопрос боярыня Варвара.
Взгляды всех присутствующих, как по команде, устремились к одинокой книжке на полу.
Можно было бы сказать, что идея Коневой–Тыгыдычной привела к абсолютному фиаско [10] — если бы не книга, носящая обычное для тех времен короткое название: «Путеводитель и описатель книжного хранилища, затеянного, заложенного и построенного в году окончания черной моровой язвы» [11]. Уже разложив ее на полу и подпалив страницы свечкой, Рассобачинский вдруг снес одним махом деревянный шалашик,
Под аккомпанемент недоуменных вопросов, он бережно перелистал страницы и победно продемонстрировал обществу одну из них.
На ней красовался подробный план библиотеки, со всеми полками, шкафами, этажерками, столом и стулом. На ней было обозначено даже место хранения коробки со свечами и кресалом.
Но внимание глазастого графа привлекло не это.
На очерченном черными чернилами плане был ясно обозначен только что разобранный ими проход, через который они попали в библиотеку.
А в противоположной стене — еще один.
* * *
- Нет, я не белочка, — в третий раз терпеливо, сквозь несколько слоев Митрохиного полотенца, проложенных мятой, сушеной малиной, яблоками, цукатами, корицей, укропом, лавандой, розовыми лепестками, луком, чесноком и вяленой воблой терпеливо повторяла Елена ошалело хлопающему жиденькими бесцветными ресницами Граненычу. — Не белочка, не зайчик и не мышка и никакой иной грызун — не пойму, отчего это тебе так непонятно. Я — царица твоя Елена. И ты должен мне повиноваться.
Граненыч упрямо покачал головой:
- Т… т–тсарицы сквозь д–двери… х–ходят… Это д–даже я… з–знаю… А т–ты — или моя б–белочка… или п–порождение к–клад… к–кадл… к–колдовства… этого… — и он, несмотря на плохо вменяемое состояние, опасливо оглянулся по сторонам — не притаился ли «этот» за табуреткой или под столом [12].
- Гр… Митрофан. Послушай меня внимательно и поверь мне. Я тоже хожу сквозь двери. Обычно. Но сейчас сквозь двери по дворцу ходить опасно, и Дионисий, — для иллюстрации достоверности, она указала на миниатюрного человечка, заинтересованно наблюдавшего за выяснением отношений правителя и верноподданного, — помог мне пройти по Пути Книги.
- А эт… та еще… к–кто?.. — с трудом сфокусировал разъезжающийся взгляд на маленькой франтоватой фигурке Митроха.
- Я библиотечный, — со скромным достоинством представился Дионисий.
- Б–библиотечный… к–кто?.. — с еще большим непониманием нахмурился истопник.
- Библиотечный библиотечный. Бывает банный, бывает домовой, бывает овинный. А я — библиотечный, — кротко вздохнув, привычно объяснил человечек.
- Да?!.. — изумился Граненыч. — Я н–никогда… не с–слышал… что б–бывают…
- Не в этом дело, — устало отмахнулась от его сомнений Елена. — Сейчас дело совсем не в этом, Митрофан.
- К–как — не в эт…том? Я с–сорок лет… брал к–книги… в бил… билбл… в билбил… там, где они хранятся…и не п–подзревал, что…
- Дело в том, Митрофан, — царица пошла на риск и приблизила свое измученное, но все еще прекрасное лицо к его слегка опухшей физиономии со впалыми небритыми щеками и положила руки ему на плечи, — что все наше царство попало в страшную беду, и кроме тебя, его спасти больше некому.