И станет солнышко в руках моих огромным солнцем. История женщины, которая поверила в любовь
Шрифт:
Оказалось, что вместо сахара Илюшина мама добавила фруктозу, поэтому взбить безе было невозможно. Я отложила в сторону миску и с недоумением смотрела на нее: то ли это был неудачный эксперимент, то ли мне специально устроили эту проверку.
Все прошло гладко и спокойно. Недоброжелательно настроенные родители смягчились и разговорились, как это обычно бывает у меня. Я достаточно быстро располагаю к себе людей, если, конечно, сама в этом заинтересована.
Рассказать родителям (с обеих сторон) о моем положении мы с Ильей решили после возвращения из тура по Уралу.
Мы выбрали день – день рождения моей мамы – и приехали в гости с двойным «подарком». Конечно же, в моей семье радости не было предела! Особенно радовалась моя старшая сестренка Оксаночка, которая была посвящена в тайну чуть раньше родителей.
Надо сказать, что буквально за пару месяцев до моей беременности у Оксаны родился сын Ваня. Я очень ждала его рождения вместе с Оксаной и сразу после радостной новости сварила сестренке бульон и компот и привезла в роддом. Она говорила, что это была самая вкусная еда в ее жизни! И вот судьба распорядилась так, что у родившегося в январе 2003 года Вани в том же году, в декабре, родилась двоюродная сестра Вася. И росли ребята плечом к плечу.
Как же мы боялись сообщить о беременности родителям Ильи! Договорились, что скажем об этом за семейным обедом у них в московской квартире. Я надела свободный сарафанчик – было около 20 недель беременности.
– Мам, пап. Вы скоро будете бабушкой и дедушкой!
Молчание.
– Это де-факто, где же де-юре? – с издевкой сказал отец Ильи.
Пока я соображала своим беременным мозгом, что это такое непонятное он только что сказал, мать Ильи, капая себе корвалол, спросила:
– Не рановато ли нам бабушками-то становиться?
Позже во время наших разговоров (причем даже не конфликтных, а так, «между делом») новоиспеченная бабушка признавалась мне: «Это был худший день. Жизнь поделилась на “до” и “после”».
Когда я узнаю, что стану бабушкой, с очень высокой вероятностью буду этому рада. Мне трудно представить, чтобы я отреагировала похожим образом. Сейчас, с высоты жизненного опыта, я понимаю, что мои ожидания – это мои проблемы. Если я хотела, чтобы бабушка с дедушкой радовались со слезами на глазах, а они расстроились, то я не могу винить их в том, что их реакция не соответствовала моим ожиданиям.
Самое больное, что меня ранит в жизни, – когда мои дела и успехи очень сильно обесцениваются. Но сегодня я с этим самостоятельно справляюсь, зная, что главное – это внутреннее одобрение самой себя. До какого-то момента я реагировала на обесценивание, ожидала поощрений от людей. Если я оступалась – это тут же смаковалось и не прощалось. Я переживала по этому поводу, думала, кто что скажет.
Со временем поняла, что это моя задача – выйти из позиции жертвы: «Меня не оценили, бедная я, а они все козлы слеподырые». Я научилась ценить себя сама. И это самое важное поощрение для меня. Я собой довольна и знаю, что достойна лучших подарков судьбы. Мне часто говорили: «Угомонись! То, что ты запрашиваешь, невозможно получить. Возьми что есть – и живи, как все
– Свадьбу, значит, делаем у нас, в ресторане в Электростали. Я составлю меню, – сказала мама Ильи.
– Да нет, не нужно свадьбы, спасибо. Мы решили просто жить вместе, нам и так хорошо. Будем воспитывать детей, вить гнездо, а формальности ни к чему. Пока у нас такое ощущение.
– В смысле? Так положено!
– Да, мы понимаем. Но у нас вот такое чувство – нам это не нужно. По крайней мере сейчас. То, что женщина с высокой прической в загсе подтвердит печатью нашу любовь – это для нас ничего не значит. Наша любовь – она внутри, это главное подтверждение.
Мне кажется, в этот момент окончательно и бесповоротно щелкнул затвор на двери этой семьи. Я пошла наперекор. Высказала свое твердое намерение, аргументированное мнение и наше самостоятельное решение. В дальнейшем, что бы я ни делала, все было «не молодец». Все.
Как же нам было хорошо с Ильей! Самое волшебное время: подтверждение нашей любви радовало шевелениями. Каждое утро я просыпалась с мыслью, что не делаю ничего особенного, но одновременно с этим происходит что-то глобальное: я вынашиваю новую жизнь.
Мы много гуляли и разговаривали с малышом, а в сентябре узнали, что будет девочка. Я была уверена, что все девочки – сучки, и что у меня точно мальчик. Но как только я услышала слово «девочка», то разлилась бесконечным нектаром нежности в своей Вселенной. Я любила ее, даже не понимая еще, как это – любить детей. Это был период повышенной заботы и килограммов съеденной мной черешни.
Меня кутали в шарфики, возили на занятия для беременных. Мы тусовались с друзьями и потихонечку гнездовались.
Прессинг со стороны родителей продолжался. Свадьба в ресторане «Гуси» под гармонь, тосты от дяди Гены с тетей Катей, оливье. Платье с юбкой-пачкой тоже было.
Мои родители мягко попросили уступить, дабы никого не нервировать. Свекровь то и дело подсовывала листок с предполагаемыми расходами и просьбой вписать недостающее. Меня от этого мутило, хотя период токсикоза был давно позади. Если за всю беременность до этого момента меня ни разу не вырвало, то при одной мысли об этих приготовлениях у меня начиналась тошнота, а внутри зарождался крик, который я подавляла.
Я представляла себе все совсем по-другому: теплый средиземноморский вечер, я в коротком белом платьице, сшитом на заказ, босиком. Рядом наша дочка-топотушка, бульон с ракушками, белое вино в запотевшем бокале, Илюша и воздушный змей в небе… А потом – кататься на яхте. На голове венок из живых цветов. Остановиться посреди большой воды, загадать желание вместе и бросить венок в воду! Вот такой была свадьба в моих мечтах.
Мы приехали к Грибоедовскому загсу Москвы. Наши паспорта и справку от врача проверили – беременных на большом сроке пропускают вне очереди.