И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
— Что же делать с княжной, Олег? В Ладоге ведь и Иттан с Глебом…
— Марну они не тронут. Только и будут делить между собой… Иттан — сестра Рёрика, а Глеб — муж ее, и стоит только надеяться, что и он останется в живых…
— Значит, оставишь Марну варягам?
Олег молчал. И тогда Светозарик, нашедший в себе смелость, заговорил сам.
— Княжну Марну хотят увезти за море.
Олег закрыл руками лицо. Он долго думал, и Паук позволил ему это сделать в одиночестве. Он отвел Светозарика к их войску, чтобы накормить и напоить тем, что было у них. Уже только утром, проведя
— Если же они хотят увезти Марну за море, значит, мы должны лишить их ладей. Нам не одолеть крепость, пока другие славяне не присоединятся к нам, но мы можем перекрыть им доступ к водам.
— Где же их драккары? Все они, что Бьерн, что Рёрик, двигались по суше.
— Значит, драккары где-то были все это время в другом месте, и их заберут, пригонят к Ладоге. Там-то мы их и сожжем. Паук, пришло нам время разделиться.
— Думаю, племена тебя будут слушать лучше.
— Значит, с тебя устроить праздник огня. Да здравствует Перун!
— Да здравствует Перун!
Глава 17
Крысы
— Идем к реке, я покажу тебе еще кое-что.
— Как ты это делаешь? Это что? Матрица? — прошептал Марк, когда заметил, как земля под него ногами извивалась и менялась каждый раз, когда он моргал.
Они подошли к реке, и повалил снег. Марк обернулся, а за ним уж лежали сугробы.
— Мы идем сквозь время, — объяснил Рузи Кара так, будто сказал нечто существенное и простое.
— Ты путешественник во времени.
— Ты только сейчас это смекнул?
— Но как ты делаешь это без дирхама? — Аристов подошел к реке и съежился от холода. Издалека донесся крик. Девушка звала своего пса в лесах на той стороне берега. — Марина сказала, что нужна вода и любовь. А к кому любовь у тебя?
— К Аллаху, — Рузи Кара накинул капюшон на свою голову. — Идем левее. Оттуда будет обзор лучше.
— Это она? — вдруг дрогнул Марк, увидев рыжеволосую девушку, бегущую через реку. — Она сейчас упадет?
— Нет, — Рузи посмотрел на Марка, словно на глупца. — Это же Марина.
— Что… Но Марина же в городе… со мной.
— Это было две недели назад.
Аристов потряс головой.
— Зачем она бежит? От кого?
— Молчи и смотри.
Вслед за Мариной выбежал пес. Он несся на всех парах, преследуя девушку, лаял и не даже не думал слушать хозяйку, которая еще оставалась в лесах и звала его. Как только Марина оказалась посреди реки, она остановилась, подождала пса и что-то бросила ему прямо в пасть. Он тут же с аппетитом принялся разгрызать тушку, разлегшись прямо на льду. Марина подхватила юбку и бросилась через реку дальше, чтобы скрыться за деревней.
— Бруни! Бруни! — наконец, он увидел ее.
Издалека Марину и Мирославу можно было бы перепутать. Те же кудрявые огненные волосы и тот же рост. Но теперь Аристов будто видел разницу, чувствовал ее.
— Малыш! — ласковым голосом она звала его.
Мирослава бежала с поводком в руках, вероятно, пес сорвался, когда увидел нечто или когда его поманили мясом. Ее шубка мешала ей, и Мирослава на бегу распахнула пуговицы, чтобы бежать было
— Слава богу! — она выбежала в самое сердце реки, упала на колени перед псом и потрепала его за ухом. — Что это у тебя там? За чем ты бежал? Фу! Пойдем…
Мирослава встала в полный рост, отряхнула коленки от снега и расправила поводок, чтобы пристегнуть его к ошейнику пса.
— А теперь смотри, — Рузи Кара поднес свою ладонь к глазам Аристова всего на секунду. — Закрой глаза и открой их снова. Открывай, — он убрал свою ладонь, и Аристов пошатнулся.
Мирославы не было на той реке. Десятки мужчин, телеги и лошади. Опер обернулся по сторонам, но тогда и деревни не нашел.
— Смотри же, — одернул его Рузи.
Раздался гулкий звук. Мужчины долбили толстый лед, чтобы добыть воды для лошадей и порыбачить. Еще один удар. И еще один. Рузи Кара вновь поднес свою ладонь к глазам Аристова, и Марк уже знал, что делать.
Мирослава пристегнула пса, но вдруг чего-то испугалась и попятилась назад. Лед перед ней начал разверзаться, стучать, скрипеть, выть. Марк снова моргнул. Мужчины, долбящие лед. Клац. Клац. Клац. Он снова моргнул. Мирослава, что тянула к себе пса и велела бежать ему с ней, а он никак не хотел оставлять мясо на льду и рычал, тянул поводок обратно. Клац. Клац. Клац.
— О, мужики! Еще разок! Почти поддалась, зараза!
— Бруни!
— И… раз… два!
— Бруни!..
Мирослава и ее пес провалились под лед так быстро, что Марк не успел этого разглядеть. Он моргнул и увидел, как мужчины присели на корточки и что-то начали вытаскивать из воды.
— Тяните! Пособите! Ну же!
— Мирослава! Бруни! — Марк узнал этот голос. Александр подбежал к проруби, но никого там уже не нашел.
— Девица! Тяните!
— Чили волк? — одна из бабенок нагнулась с интересом над телами.
— Останови это, — простонал Аристов и упал на колени. — Останови. Голова кружится.
— Хорошо.
Рузи Кара сел рядом и похлопал опера по плечу.
— Открывай глаза.
— Не могу.
— Все хорошо.
Марк Аристов открыл свои глаза, полные слез, и перед его носом пролетела оранжевая бабочка. Воды Волхова были спокойны, и в них плыли кучерявые облака.
— Это лето?.. — следователь поднялся с колен с помощью Рузи.
— Да, август. Ты хочешь увидеть ее?
— Мирославу? Она здесь? С Олегом?
— Нет, это август 2019. Она сейчас найдет дирхам.
Анна Макдауэлл проснулась в то утро от жуткого мокрого прикосновения в районе живота. Она сдернула с себя одеяло, вылупила глаза на крысу, убегающую с ее живота куда-то в угол кровати, и принялась ждать, когда галлюцинация растает, словно призрак. Анна не кричала и даже не плакала — она привыкла к подобным видениям и знала, что нужно делать, как, например, с детства больной сахарным диабетом знает, как поставить себе дозу инсулина в живот. Десять лет тому назад невролог из Петербурга, наконец, диагностировал ей постравматический синдром и тревожное расстройство. И как полается действительно прилежному тревожному человеку, Анна сосуществовала с анорексией, сонными параличами и гипногогией уже двадцать пять лет.