И в болезни, и в здравии, и на подоконнике
Шрифт:
– Отлично. Теперь обязательство о неразглашении – и забирайте ваше удостоверение, - вручив Паттерсону нарядную книжечку, Петер тут же торжественно пожал ему руку. – Добро пожаловать в наши ряды!
– Да, сэр. Спасибо, сэр! Я приложу все усилия!
– Я в этом не сомневаюсь. Мисс Ругер отлично разбирается в людях. Если она выбрала вашу кандидатуру, все будет отлично.
Стоя за спиной Паттерсона, Делл показала Петеру средний палец. Он сделал вид, что не заметил.
– А теперь давайте подробнее о ваших обязанностях. Сейчас вы получите служебный автомобиль. Будете возить мисс Ругер туда, куда она скажет. Ваш долг – обеспечить
– Да, сэр.
– У вас есть оружие?
– Беретта 92FS. Такая же, как в армии, сэр.
– А разрешение на ношение?
– Ограниченное, сэр.
– Ну что ж, теперь оно стало полным, - с лицом дружелюбного фокусника Петер достал из папки еще одну бумагу. – Держите. Но не злоупотребляйте. Если для решения проблемы достаточно рядового физического воздействия – просто разбейте оппоненту тыкву.
– Да, сэр. Я понял, сэр! Вы не пожалеете, сэр!
Уже жалею, - тоскливо подумал Петер. Чертов Паттерсон сиял, как ребенок, обнаруживший под рождественской елкой билет в Диснейленд.
Петер и Делла несколько часов проспорили о том, выдавать Паттерсону разрешение или не выдавать. Делла упирала на то, что без пистолета вся эта охрана – просто неубедительная фикция. Но Петер представлял себе, как чертов Паттерсон видит какого-то подозрительного мужика… расчехляет свой ебаный ПТСР… и вышибает мужику мозги.
А потом Петер пишет тонну объяснительных, ребята из Отдела взаимодействия бегают по всему Большому городу , машут палочками, как полпотовцы – мотыгой, и подчищают, подчищают, подчищают нью-йоркцам память. А потом возвращаются в контору и все, дружно, ненавидят Петера.
Ну так себе перспектива.
И все-таки Делла его дожала. «Петер, солнышко, ну вот смотри. Если Паттерсон не контролирует себя, то его вообще нельзя брать на эту должность. И тогда о чем мы говорим? А если контролирует, то вреда от пистолета не будет. И тогда о чем мы говорим?». Зажатый в угол, Петер бессильно выматерился – и согласился.
А теперь смотрел на плоды трудов своих и думал, что очень сильно ошибся. Просто дохуя как. Но было поздно.
***
Переступив порог комнаты 549, Стэн почувствовал себя персонажем кретинской модерновой короткометражки. События наслаивались одно на другое, не давая времени на осознание. Вот он вежливо улыбается конопатой Ругер – вот получает удостоверение секретного суперагента – а вот стоит в здоровенном подземном гараже и пялится на добрую сотню машин. Парочка «Бентли», спортивная «Субару», десяток «Тойот» и «Фордов» разного года выпуска, что-то загадочное и леворульное… В дальнем углу, полускрытый за «Хаммером», скрывался глянцево-черный пучеглазый родстер с откидным верхом. Годов сороковых, не позже.
Внимательно наблюдающий за Стэном блондинистый лось жизнерадостно оскалился.
– Немного эклектично, правда? В нашей организации есть автомобили для любой ситуации.
Стэн попытался вообразить ситуацию, в которой понадобится родстер из коллекции Гитлера. Мозг на мгновение завис и выдал синий экран.
– Сейчас возьмите что-нибудь незаметное, чтобы не выделяться.
– Что? – растерянно переспросил Стэн. Теперь его вниманием завладел ярко-розовый «Вранглер» с гигантским кенгурятником и гирляндой прожекторов
– Да что угодно. Вам что-нибудь нравится?
– Может, вот этот? – Ругер нежно погладила хвостовой плавник здоровенного трехсотого «Крайслера».
– Ага. А потом углубим окоп и поселим туда кита. Чтобы не разрушать это скромное очарование буржуазии. Простите, мистер Паттерсон. Я ничего не имеют против… против… короче, ничего личного.
– Да. Я понимаю, - усилием воли Стэн ослабил окаменевшие челюсти.
– «Крайслер» действительно как-то чересчур, вы правы.
Мисс Ругер разочарованно вздохнула.
На самом деле Стэн ее понимал. «Крайслер» был охрененный. Он бы и сам на таком прокатился. Вот только незаметным это чудовище точно не являлось, и в скучном городском траффике выделялось, как эрегированный хер на лесбо-вечеринке. Эффектная, в общем, штука.
– Можно «Тойоту Короллу» взять. На такой половина Нью-Йорка ездит.
– Отлично, - халкообразный Манкель сунул руку в карман, пошарил там пару секунд и вытащил ключи. – Тогда это ваше.
У Стэна отвалилась челюсть.
Это что, блядь, розыгрыш такой? Или у всех машин один универсальный ключ? А может, это какой-то психологический трюк, и Манкель заранее знал, какую машину выберет Стэн? Версии проносились в мозгу одна за другой.
– Ага! Так вот что ты имел в виду, когда говорил про незаметность! – загадочно развеселилась Ругер.
– Ха-ха. Очень смешно, - смущенно передернув плечами, Манкель сунул Стэну ключи. – Вот, забирайте. Удачи.
И ушел. А Стэн остался стоять, сжимая в кулаке брелок. Больше всего ему хотелось спросить: «И что это, нахрен, было?». Но задавать вопросы было неловко, а Ругер уже топталась рядом с «Тойотой», поэтому Стэн задвинул сомнения поглубже и сунул ключ в замок. Раздался щелчок, и дверца приветливо распахнулась. Окаменев лицом, Стэн уселся на водительское место.
– Куда поедем, мэм?
Ругер плюхнулась в кресло, поерзала, зачем-то сунулась в бардачок, чуть не похоронив салон под ворохом парковочных талонов.
– Давайте для начала к Национальному музею американских индейцев.
И Стэн дал.
***
Учить меня было некому. Я читал конспекты и книги отца, но все, что там было, требовало изначального присутствия магии. А у меня ее не было. И тогда я начал искать. Пока другие подростки проводили вечера в шумных компаниях, я не вылезал из библиотек. И читал, читал, читал… Я собирал знания по крупицам, составляя из обрывков огромный многоцветный паззл.
Важна была любая деталь: время и место ритуала, форма сигиля, толщина линий, состав благовоний. Я лично следил за тем, как ковали мой нож – потому что сделать это надо было на седьмой день убывающей луны, в третий час пополуночи, и остудить лезвие в свежей гусиной крови. Не думаю, что мастер соблюдал бы все эти странные требования, несмотря на тройную оплату. Но я не позволил ему нарушить правила.
Сотни прочитанных томов, тысячи экспериментов, бесконечные горы тетрадей, исписанные результатами моих наблюдений… Но самым сложным было не это. Самым сложным было зарезать курицу. Она была теплая и дышала, под невесомыми шелковыми перьями я чувствовал биение ее пульса. Курица испугано моргала круглыми, как пуговицы, глазами, и странно вытягивала шею. Как будто понимала, что ее ожидает.