И в горе, и в радости
Шрифт:
Костя Серов даже не пытался рыпаться. Если тебе под ребра сразу тычут холодное дуло пистолета, то желание изображать супермена бесследно испаряется даже у храбрецов. А Костя излишком храбрости не страдал, потому пошел с незнакомцами кротко, как овечка. Его, как овцу же, как кавказскую пленницу, уложили на заднее сиденье и надели на физиономию холщовый мешок. В мешке было душновато и воняло ботвой, но Серов мешка не снимал. Потому что любил жизнь и надеялся хоть еще немного ей порадоваться. Пусть даже с мешком на голове. Какой идиот придумал, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях? Ничего он не понимал, этот
Привезли куда-то — куда, Костя не понял. Воздух стал посвежее и попрохладнее. Значит, за город. Вода шумит… Неужели утопят? Ноги в тазик с цементом, и прости-прощай, Костенька! Но нет — ведут куда-то по лестнице.
Мешок с головы содрали. Костя некоторое время шумно отдувался, потом смог рассмотреть, куда привезли. Казенный кабинет, как у небольшого начальника. За облупленным столом сидит мужик. Среднего роста, не выше Кости, сам худой, щеки впалые. А глаза у мужика ску-учные такие, что сразу хочется заснуть. Или уж просто — лечь да помереть.
— Ну-с, Серов Константин Богданович, 1982 года рождения, — с ходу выдал мужик. — Что вы можете нам сказать по существу дела?
— Какого такого дела? — промямлил Костя. Он прекрасно знал, что рыльце у него в пуху, по решил тянуть резину до последнего. И идти в глухую несознанку!
— Такого дела, — скучно вымолвил мужик. — Колечко-то где взял? Которое в «Белую лилию» снес? За которое ты сегодня утром денежки получил? Ну давай, пой, птичка, пой. Не стыдись!
— Это недоразумение! — фальшиво рассмеялся Серов. — Колечко же не мое! Я просто сопровождал его хозяйку, Анну Егоровну Панькину, в магазин. Она пожилой человек, она моя учительница литературы. И русского языка, между прочим. Попросила подвезти — я и подвез. Это ее кольцо, и деньги она получила! А у меня денег нет!
Это была неправда. Деньги у Костика наличествовали, и лежали они в бумажнике, а бумажник — в борсеточке. Проверить это ничего не стоило. Но вряд ли купюры помечены… Быть того не может!
— Какой благородный мальчик! — пришел в экзальтацию скучный мужик. — Помогает одиноким старушкам! Это, наверное, тимуровец! Слушай, Тимур, а где твоя команда?
На этот вопрос Костя не знал, как отвечать, потому промолчал.
— Так вот, тимуровец яйцеголовый, не засирай мне мозги. У твоей старенькой учительницы отроду ничего дороже долбаной указки не водилось. Ты уж меня извини, но мы живем в России, и учителя здесь — не самые обеспеченные люди…
— Так фамильное! — обрадовался Костя невесть чему. — Ей от мамы досталось, а той от ее мамы…
— А той от чертовой матери, — услужливо подсказал мужик. — Константин Богданович, хреновый из вас романист. Нет у Анны Егоровны никакого фамильного перстня и не было никогда. Мы с ней уже поговорили, будьте уверены. И она указала нам на вас, дорогой вы мой! Так что давайте излагайте истину. Правду говорить легко и приятно. И не играйте в партизана. А то мне придется поиграть в гестаповца!
Это была угроза. Это явно была угроза, и намекал он на физические пытки, каким Костя Серов может подвергнуться.
— Не надо… в гестаповца, — голосом умирающего лебедя произнес Костя. — Я вам все расскажу. Только вы должны мне обещать, что никто больше об этом не узнает… Тайну… Программа защиты свидетелей! — припомнил Костя нужное словосочетание.
— Ну-у, милый, это ты далеко зашел.
— Спасибо… Только не надо тюремного заключения и гестапо не надо, хорошо?
И Костя раскололся. Предоставленный им отчет, пожалуй, грешил литературными излишествами. С потрясающей экспрессией Костя описал произвол злодея шефа над сотрудниками и лично над ним, Серовым. Потом поведал, как шеф отправлял его на убийство, а Костя отказывался. Нет, он не знает, чем ему так досадили те убитые люди. Витька Перехват работал в конторе давно, раньше даже Кости, и был хороший парень. А девка вообще какая-то неизвестная, и Серов не знает, почему она шефу не угодила. Он, Костя, никого не убивал. Убивал Игорь. Игорь — зверь, ему ничего не стоит кого угодно замочить! И вы, товарищ начальник, когда будете его брать, высылайте прямо сразу вооруженный отряд! Группу «Альфа»! Игорь застрелил и девчонку, и Витька, а Костя только помогал перетаскивать тела в укромное местечко. Ну вот, а пока перетаскивали, причем Игорь еще все время смеялся над его слабосилием, Костя и заприметил на пальце у покойницы это колечко. Оно ведь мертвой ни к чему, конечно? Вот Костя и решил его взять. Пока Игорь отвернулся. Взять и продать. Но исключительно ради того, чтобы на вырученные деньги немедленно уехать из этого бандитского города обратно в маленькую пензенскую деревушку, где у него, Кости Серова, проживает старушка бабушка.
— Бедная старушка, — хмыкнул мужик. — Не повезло ей с внуками.
— Почему с внуками? Я ее единственный внук, — заявил Костя, сам немного воодушевившись от рассказанного. Если так посмотреть, то он не очень-то и виноват, получается!
— Тем более, — хмуро бросил мужик. — Так где, говоришь, душегубство-то произошло?
— Так у Витьки Перехвата на даче!
— Можно подумать, я знаю, где у него дача! Точный адрес давай!
— Поселок Болотное. А улицы я не знаю! Направо от станции!
— Ладно. Найдем. Номер дома?
— Восемнадцатый…
— А тела где?
— Так сожгли их, товарищ начальник! Бензином облили и сожгли. Там на соседнем участке такой сарайчик заброшенный…
— Вот оно что, — покивал «товарищ начальник». — Ну ладно. Бывай здоров, Костя Серов. И вот что: про нашу встречу забудь. А лучше всего, пока чего плохого не случилось, собирайся-ка на самом деле и отчаливай в пензенскую деревеньку к старушке бабушке. Понял меня? Там здоровый труд на свежем воздухе, там тебе самое место. А в криминал не лезь. Такие, как ты, в криминале долго не живут.
Тут Костю стукнули по затылку, и он отключился, успев подумать, что скучный мужик обманул и его, Костю, убили до смерти.
Но его не убили. Он очнулся на рассвете под дверью собственной квартиры. Очнулся оттого, что огромный ризеншнауцер, живший по соседству в семействе скандалистов Караваевых, вылизывал ему лицо и жарко дышал. А над Костей стоял Караваев-младший и нудно повторял:
— Костян, ты чего, опять нажрался? Костян, да вставай, простату заморозишь! Костян, вставай. Надо же, как напоролся!