И в сотый раз я поднимусь

Артемьева Галина Марковна

И – к радости!

Перемены

1. Подарок судьбы

Жизнь восстанавливала свои очертания. Близнецы поступили в университет. Подрабатывали в газетах, писали статьи, репортажи. Стало спокойнее, что эти, если что, не пропадут, да и младшему помогут.

Саша вновь работала до умопомрачения. В тридцать семь лет (время беззаботной молодости на Западе) она была твердо уверена, что личная жизнь ее – дело прошлое. Она даже не горевала

по этому поводу: не было времени. Подводя итоги своей уже состоявшейся жизни, она жалела, что не родила больше детей. Но по нынешним временам об этом не могло идти и речи. В такой мир она ребенка выпускать бы не стала. Главное, чтоб эти, доверчиво ею рожденные, не сбились с пути.

Были ли у нее собственные желания, не связанные с «одеть, накормить, выучить, вымолить чистый путь»? Что-то для себя лично?

Как-то, бродя в одиночестве по осеннему парку среди падающих кленовых листьев, Саша определила свою заветную мечту: она хотела путешествовать. Объездить как можно больше стран. Она честно подсчитала свои возможности и решила, что вполне сможет себе позволить вылетать раз в полгода дней на семь-восемь в долгожданные путешествия. Вернувшись с прогулки домой, она нашла на антресолях карту мира, главную спутницу своего детства, и повесила ее на стену. Составила список самых первоочередных стран. Посчитала, что если ей суждено прожить еще лет тридцать, то, следуя своему графику, она увидит шестьдесят разных стран.

Разве это плохая цель жизни? По ее расчетам получалось, что она даже сможет брать с собой кого-то из детей.

Она немедленно собрала нужные бумаги, чтобы оформить загранпаспорта всему своему семейству.

Видимо, цель она определила правильную, потому что все получалось с легкостью.

Они слетали с Мишкой в Испанию на целых две недели! На карте появился первый флажок.

Потом побывали в Турции. Именно в Турции произошло незаметное для окружающих, но очень важное для Саши событие. Сродни тому, что случилось с ней когда-то в горах Кавказа. Тогда она бесстрашно скатывалась на лыжах с гор, забыв не только о страхе, но и о возможности его как такового. Позже, когда родились дети, страх ее обрел иные очертания: она боялась за себя из-за них, потому что была им необходима.

А в Турции Саша научилась плавать. Да-да! Она не умела держаться на воде до той поры, испытывая перед глубиной некий мистический ужас. Любила воду, но чтобы оторвать ноги от дна – нет, ни за что. Приняв решение жить по-новому, обозначив для себя путешествия как главную цель, она убедилась в правильности выбора, получив поощрительный подарок судьбы в виде исчезновения глупого мешающего страха. Все оказалось просто: вошла в лазурную ласковую морскую воду, доверилась ей, ноги оторвались от дна – и ничего не случилось. Вернее, как раз-таки и случилось: поплыла.

Похвасталась Мишке:

– Смотри, плыву!

Сын строго проверил и подтвердил:

– Плывешь, мам, правда – плывешь!

И сразу отчего-то уверилась Саша, что все в ее жизни скоро переменится. Как когда-то давно. Это же был знак. К чему-то подталкивало

ее небо. И море.

Следующим пунктом стал Лондон. Саша не верила своим глазам, просыпаясь утром и глядя из окна гостиницы на бархатный зеленый газон и бегающих по нему толстых лондонских белок. Сбылось! Причем то, о чем она даже мечтать не смела!

Домой она возвращалась новым человеком, уверенная, что все самое интересное у нее еще впереди. Она очень торопилась к своим, встречающим ее в аэропорту, ей не терпелось скорее подарить им все, что она с любовью выбирала в Лондоне, и начать делиться впечатлениями.

На паспортный контроль выстроилась огромная очередь.

Подвалили какие-то огромные спортсмены и оттеснили ее от заветного окошечка еще дальше.

Саша закрыла глаза, чтоб не раздражаться, и прочитала любимую молитву: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, иже везде сый и вся исполняяй, Прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша».

Открыла один глаз, увидела, что спортсменов перед ней стало еще больше, и взялась читать все молитвы, что знала наизусть. От греха подальше. Нельзя же растерять свое легкое лондонское настроение, еще не переступив пограничную черту.

– Сашенька! – услышала она вдруг сквозь шум толпы и слова своей молитвы далекий-далекий незабытый голос.

Она даже не стала открывать глаза. Потому что этого не могло быть наяву. Это могло только показаться, почудиться.

– Сашенька! – раздалось прямо у ее уха.

Не открывая глаз, она, улыбаясь, повернулась на звук.

– Ты мне снишься, да? – спросила она у того, кто окликнул ее.

– Открой глаза! Ты все та же девочка. Сашенька, – смех звенел в его словах.

– Нет. Не открою. Вдруг это не ты… Не вы…

Позвавший ее человек хохотал вовсю:

– Не бойся. Я – это он. То есть вы – это я…

Тут она не выдержала и взглянула на подарок, который вдруг ни за что ни про что послала ей судьба.

– Ленечка! Ленечка!

Они обнялись.

Все вокруг перестало существовать.

Только первую долю секунды она различила его взрослость, мужественность. Потом что-то сдвинулось в ее глазах, перед ней оказался тот самый мальчик из того самого леса воспоминаний, куда прячется обычно первая любовь.

Они смотрели друг на друга во все глаза.

– Ты из Лондона? – спросила Саша.

– Да. Неужели и ты? – удивился Леня.

– Мы летели почти четыре часа в одном самолете!

– А до этого еще регистрировались в Хитроу, стояли в очереди на посадку…

– И только сейчас! Как же так? Только сейчас!

– Спасибо нашим спортсменам! Если б не они, так бы мы и не разглядели… То есть я бы не разглядел… Ты и так глаза открывать отказывалась…

Оба расхохотались.

– А как же ты узнал?

– По волосам. Ни у кого больше нет таких. И еще: ты прыгала, когда хотела начало очереди увидеть. Потом оглянулась… И я увидел лицо. Не поверил себе. Потом подошел…

– И я себе не поверила.

– Я видел.

Их снова стал разбирать смех.