И возродится легенда

Ракитина Ника Дмитриевна

Как Эриль ни торопилась уехать, а сочла рассуждения лекаря верными, и потому еще день потратила на сборы, зато на следующее утро, едва взошло солнце, странники уже были в пути.

Искомая вещь всегда лежит в низу стопки, даже если стопку перевернуть, поэтому луна успела растолстеть до полнолуния, а потом похудеть наполовину, пока Эриль с Дымом и Янтарем объезжали известные им убежища Батриссв поисках ее самое.

Батрисс была в некотором роде женщиной поразительной. Осиная талия, широкие бедра, гордая посадка головы, полные

губы и фиалковые глаза могли бы принадлежать королеве. Но королевой Батрисс не была. Разве что королевой моря. Контрабандистка, пиратка, записная дуэлянтка, стерва — вот неполный список ее достоинств. Имелись и другие достоинства — известные ее близким друзьям, самым близким.

Нашлась Батрисс на Нактийском берегу, в рыбачьем сарае. Она чистила рыбу. Хватала из высокой корзины тушку, старательно скребла ножом бока, сдирая чешую. И все было в блестящей чешуе: и щелястая столешница, и руки в перчатках с отрезанными пальцами, и грудь, и налипшие ко лбу смоляные пряди. И перламутрово сверкала чешуйка под левым глазом, когда ее трогали сеющиеся в прорехи крыши солнечные лучи.

Покончив с чешуей, отрезав плавники и голову, Батрисс вспарывала рыбе брюхо, выскребала в миску потроха и кидала рыбину в лохань с водой, красноватой от крови.

Какое-то время гости, застыв в дверях, следили за отточенными движениями старой приятельницы. Пока она не подняла голову, взмахнув ножом так, что он описал сверкающую дугу.

— Командир! Подтверди, что ты мне снишься.

Батрисс отшвырнула рыбину мимо лохани.

— И я проснусь под стойкой в «Золотой цепи» похмельная, но непобежденная.

— И не подумаю.

Улыбнувшись, Эриль шагнула вперед. Батрисс закатила кверху глаза:

— О, нет!

Выразительно зыркнула через правое плечо:

— Вон сундук. Возьми все, что я скопила непосильным трудом на черный день. И разойдемся миром.

Гостья склонила голову к плечу:

— Ты изменилась, Батрисс.

— Ты тоже, командир. Ты тоже.

— Ни за что не поверю, что тобой не прикопана на берегу пара-тройка кладов. На черный день, разумеется.

Контрабандистка рассмеялась.

— Корабельщик! Ты неисправима! Зачем пришла? Только не говори, что просто вздумала навестить старого друга. Не поверю.

— А во что поверишь?

— Что тебе вдруг что-то резко от меня понадобилось.

— Правильно. Идем со мной.

— Что-о?!.. — Батрисс упрела руки в боки. — Исчезнуть на столько лет, не давать знать о себе, а потом вдруг свалиться на голову, и здрасьте-нате вам, идем со мной?! А тебя не интересует, а вдруг у меня какие дела, обязательства? А вдруг я замужем давно?! А?

Эриль пожала плечами.

— Интересует. Но ты не замужем. Ты всегда лелеяла собственную свободу.

Батрисс подхватила миску с потрохами и в сердцах запустила в стену.

— Не следует от меня глупостям учиться, — мрачным голосом заметил Янтарь. Контрабандистка пронзила его

взглядом. И промолчала.

— «Ястребинка» цела?

— Ты… ты еще помнишь, как зовется мой баркас?

— Еще бы! Ведь на нем тогда мы попали на Кэслин. И убрались оттуда… — добавила Эриль чуть погодя. — Хорошо, что ты была тогда с нами.

Батрисс грохнула сцепленными ладонями по столу:

— Я не поддаюсь на грубую лесть!

— А Лель сказал бы: «Да неужели?» — Дым широко улыбнулся.

— А он не с вами?

— Подберем по дороге.

Контрабандистка взмахнула ладонями:

— Хорошо, хорошо, уговорили! Я как раз собиралась в столицу за покупками.

— И тебе ведь неважно, в какую именно? — и лекарь нырнул за Эриль, разумно полагая, что в нее Батрисс ничем тяжелым швырять не станет.

Как в воду глядел.

Брюнетка поставила плоскую сковороду на уголья. Подождала, пока прогреется. И стала в растопленном масле обжаривать рыбу до румяной корочки. Выложила куски на деревянное блюдо и подвинула гостям.

После обеда Эриль отправилась на мостки мыть посуду, Дым увязался за ней — не столько чтобы помочь, а чтобы поплескаться в еще прохладном, но очень чистом море. Батрисс же, склонив к плечу голову, оглядела хмурого Янтаря:

— Как насчет того, чтобы послужить мне грубой мужской силой?

Он пружинисто встал.

Женщина, вихляя бедрами и пряча в углу рта насмешливую улыбку, долго плутала среди дюн, поросших дроком и тамариском, и, наконец, остановилась в песчаной ямке за густым ивовым кустом, где даже шум моря был не так настойчиво слышен. Присела на корточки и поглядела на спутника снизу вверх.

— Садись, в ногах правды нет.

— Мы уже пришли?

Батрисс серебристо рассмеялась.

— Мы уже пришли. Скажи: какая кошка между тобой и вуивр пробежала?

— А тебе что за дело?

Она дерганула плечиком, на котором шелушился первый весенний загар.

— Просто… интересно.

— Я не буду тебе говорить.

— Почему? — Батрисс по-кошачьи провела розовым языком по припухшей губе. — Раньше мы прекрасно ладили.

— Раньше.

— Не будь букой, — она стремительно поднялась, скользнув бедром по его бедру. — Расслабься. Мне можно довериться. Я утешу тебя скорее, чем священник Кораблей.

Янтарь отстранился, глядя на колышущиеся ветки.

— Они купаются голыми.

Батрисс улыбнулась лукаво.

— О-о… Да ты ревнуешь, мой сладенький… Ну-ну, не зыркай! Этим меня не проймешь…

Она пробежалась пальцами по закаменевшему плечу оборотня, закинув глаза к небу, все так же улыбаясь, а вторую руку возложила ему на загривок, нажимая и поглаживая.

— Однажды я пряталась раненая… в публичном доме. И многому там научилась. Например — вправлять мозги мужчинам!

Батрисс захохотала и нырнула под низкие ветви. Синий платок с подшитыми по краю монетками слетел у нее с головы.