И Всюду Тьма
Шрифт:
Ана растерялась, она чувствовала жалость и необъяснимую вину, и ей хотелось объясниться перед другом. И в то же время она желала услышать его, понять, отчего в его глазах, смотрящих на нее, столь много злости. Но Дионис был сильно пьян, и Ана, понимая, что разговор, как и прогулка, не удастся, решила вернуться в карету. Дионис ринулся к ней и бесцеремонно схватил за запястье. Еще мгновение, и он повис у нее на руке.
Ана остановилась и поддержала покачивающегося принца. Он смотрел затуманенным и одновременно потрясенным взглядом. Его руки дрожали. У нее пронеслась мысль: «Быть может?..»
— Ты ведь помнишь
Но в ответ ей раздался пьяный, лающий смех.
— Ха! Ты! Унизила меня! Оставила меня! — Ян отшатнулся, — перед всем залом отказала своему Высочеству! Да я тебя!..
Он ткнул пальцем ей в грудь и качнулся назад, потом осел на землю и прильнул к горлу бутылки. Ана, оторопев, стояла, не зная что делать дальше, его слова, резкие, как пощечина, развеяли воспоминания. Принц, будто тоже не зная, рассеянным взглядом смотрел в никуда, пока его глаза не стали слипаться, и, облокотившись спиной на живую изгородь, он забылся в алкогольном сне.
Ана смотрела на его раскрасневшееся лицо, что было заметно даже в ночи, на худую, обмякшую фигуру. Разум начал перебирать все счастливые и печальные воспоминания о нем, воспоминания, которые заставляли ее смеяться и плакать. Она хотела было уйти, но не смогла. Она села рядом и, вздохнув, подняла глаза на небо.
— Как ты жил все это время, мой дорогой друг? — прошептала она.
Глава 40. Она хотела быть рядом
Принц умиротворенно спал, а Ана сидела рядом. Бутылка давно выпала у него из рук, и вино тонкой струйкой вернулось туда, откуда произросло — в землю. В воздухе витал аромат свежего винограда, только сорванного с ветки, как если бы время вернулось вспять. Ян начал ворочаться: вероятно, изгородь и куст под спиной были недостаточно удобны для его королевского высочества. Ана усмехнулась и ласково помогла ему устроиться у нее на коленях. Он тут же вытянулся во всю длину, и, смяв ее юбки, словно подушку, сладко всхрапнул. Изумленно улыбнувшись, Ана сняла с себя перчатки и распустила волосы Яну. Она погладила его голову, прочесала волосы. Ей хотелось почувствовать его тепло и позаботиться о нем, хотя бы в это мимолетное мгновение.
— Я каждый день скучала по тебе, ты знаешь? — шепнула она. — Мне жаль, что я тогда пропала. Ты сильно переживал? Настоятельница узнала, что я сбегала в город. Они заперли меня. Я пыталась прийти к тебе, пыталась написать.
Ана продолжала нежно перебирать волосы Яна. Они были длинные, тонкие и серебристые, словно именно из них паук по соседству сплел свою паутину.
— Я помню, как ты обещал прийти на церемонию совершеннолетия в Академию… Ты тогда бы мне признался, что на самом деле принц? Думаю, я бы очень удивилась. Интересно, пришел ли ты… ждал ли… помнил…
Ей было не важно, слышал ли ее Ян, ей хотелось говорить, рассказать обо всем, о каждом дне, что они провели порознь, о каждом событии. Только теперь, когда ее дорогой друг посапывал у нее на коленях, она наконец приняла, что нашла его, что он снова был рядом. Если он ее не помнит, если он ее за что-то ненавидит — все это было исправимо. Ведь он был здесь, совершенно реальный, словно
Вдруг она услышала громкий шум с другой стороны живой изгороди. Женский голос прорезался сквозь спокойную ночь. Ане пришлось вернуться в реальность, слишком надолго она позволила себе блуждать в воспоминаниях и забыть о мире вокруг.
— Никуда я одна не поеду! Ты мой жених или кто?
Ана с трудом разобрала слова кричавшей.
— Вероника, ситуация так сложилась. Я попросил для тебя отдельную карету, — ответил невозмутимо-спокойный мужской голос.
Они разговаривали совсем рядом, но изгородь хорошо прятала Ану. Она опустила глаза на принца, чтобы убедиться, что он продолжал спать, и продолжила слушать. Стало очевидно, что спор шел между Кеннетом и Вероникой.
— Как сложилась?! Объясни-ка мне, дорогой! Как могла сложиться ситуация, что ты меня бросаешь ради этой оборванки?
— Ана плохо себя чувствует. Надо поскорее отвезти ее домой.
— И? Чем я-то мешаю?
— Придется сначала заехать к тебе в поместье, а это тоже время.
— Ну так не заезжай, я у тебя останусь!
Кеннет не ответил. После серии драматичных вздохов Вероника снова заговорила:
— Серьезно?! Какой-то девке ты позволяешь жить в своем доме, обеспечиваешь ее от и до, а свою невесту даже на одну ночь принять отказываешься?
— Вероника, успокойся. Ты прекрасно знаешь наши с тобой договоренности и ситуацию Аны.
— Да что б тебя, Кеннет! Вот именно, что знаю! Почему ты с ней так возишься, я вот чего понять не могу? Она лишь твой очередной экземпляр, который через месяц другой сломается, и все, финита ля комедия! А я буду рядом, как всегда.
— Тише. И не говори так о ней, Ана — хорошая девушка.
— «Х-хорошая… девушка?» — в голосе Вероники послышался надрыв. — Да чего же в ней такого?! Мне надоело, что каждый раз, как мы видимся ты только и можешь щебетать «Ана то, Ана се»! Ты хоть о ком-то еще думаешь? Я устала, слышишь, устала слушать о ней!
Ана сидела замерев, боясь сделать лишний вдох. То, что она сейчас слышала — что это? Кеннет… говорит о ней? Вероника знает о ее ситуации? Сердце билось так громко, что Ана опасалась, что оно ее выдаст. А она совсем не хотела быть найденной, но хотела узнать, чем закончится их разговор.
— Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты ехала в одной в карете с ней. Ты раздражена и совсем это не скрываешь, Ана начнет переживать, — тон Кеннета оставался непроницаемым.
— Тебе мои чувства совсем не важны, да? Ты хоть представляешь, насколько это унизительно, быть оставленной женихом после бала? За все годы, что мы были вместе, у тебя и правда не появилось ни капли любви ко мне? — Вероника перестала кричать, последние слова она произнесла почти шепотом.
— Ты с самого начала знала условия нашей помолвки. Я уважаю тебя, поэтому если тебя что-то не устраивает, можем разорвать ее. В любом случае, она нужна была тебе.
— Разорвать? Это шутка такая? — ее голос снова стал сердитым. — Ты говорил, что никогда никого не полюбишь! Никого!
Кеннет молчал, а Вероника продолжала:
— Ты должен был не уметь любить, а я должна была быть рядом, чтобы научить тебя…
— Это ты сама себе выдумала. Я никогда не говорил, что не умею любить.