И вырастут крылья
Шрифт:
Калина несколько минут смотрела на экран, потом повернулась ко мне.
– Не могу поверить, что вы улетаете. Обещай, что будешь звонить и навещать нас.
– Конечно! Я стану самым надоедливым гостем в истории Ласанги! – шутливо пообещала оборотнице.
С этого момента наше возвращение в столицу стало решенным делом. Собрались мы быстро. Ведь, кроме одежды и игрушек Лины, паковать было нечего. Бегая между сумками, мы шутили и смеялись, а тоска всё равно грызла.
И вот этот день настал. Артём принёс документы, где чёрным по белому было написано, что Ангелина моя дочь. Теперь никто не мог отобрать её у меня. Мы устроили праздничный обед, открыли
Деви хлюпала носом, не желая отпускать Лину. Мила с Тосей затискали мою доченьку, зацеловали. Я смотрела в их блестящие от слёз глаза и чувствовала какую-то вину… Но потом увидела хмурого Рустама Найгаса возле двери и поняла, что всё делаю правильно. Это моя жизнь и мне отвечать за неё.
Виджей Тандекар, прощаясь, задержал мою руку в своей.
– Дарья, у тебя есть мой номер гилайона. Если что, звони сразу же, в любое время. Не важно, что опека снята. Ты всегда будешь наша.
– Спасибо, – я сглотнула, понимая, что ещё чуть-чуть – и банально разревусь. – Можно я вас обниму?
Оборотень улыбнулся:
– А я всё гадал, осмелишься или нет? – на мой удивлённый взгляд тигр пояснил: – Ты уже переобнималась со всеми в доме, кроме меня.
– Вы же лайдир, а я магиня. Вдруг вам неприятно?
Без лишних слов оборотень притянул меня к своей груди. В сильных тёплых объятьях Тандекара я чувствовала, наверное, то, что чувствует дочь в объятиях отца: ласку, заботу, безопасность.
– Не бойся обращаться ко мне за советом и поддержкой, – шепнул тигр на прощание. – Бывают ситуации, когда просить о помощи – это не слабость, а здравомыслие.
Кому-то слова лайдира покажутся глупыми, но я, живя с ними бок о бок, знала их отношение к силе и слабости. Оборотни не любили и не уважали слабых собратьев и, думаю, людей тоже. И совет Виджея Тандекара – альфы общего прайда, сильнейшего оборотня на Гебе – говорил о многом. Меня уважали и любили, несмотря на физическую слабость и уязвимость. Мной дорожили. За меня беспокоились.
Для меня это было важно!
Первый вечер в родном доме прошёл как в тумане. Пока мы разобрали вещи, пока устроили дочку в её комнате, пришло время ложиться спать. На следующий день, проснувшись, я огляделась по сторонам и тяжело вздохнула. В голове всё смешалось: и радость возвращения, и грусть по оборотням. За окном ещё было хмуро и серо. В сонной тишине слышалось сладкое сопение моей доченьки.
Я тихонечко выбралась из-под одеяла и пошла на кухню готовить завтрак. У меня же не было слуг и Тоси! Спустя полчаса каким-то шестым чувством поняла, что Лина уже не спит. Заглянула к ней. Так и есть! Дочка сидела на кровати и теребила край одеяла.
– Доброе утро!
Она вскинула голову, но не улыбнулась. И я догадывалась почему. Собравшись с мыслями, присела рядом с малышкой.
– Как тебе комната? Нравится?
– Почему мы не можем жить с Деви и Калиной? – сразу спросила Лина.
– Ты скучаешь?
Она кивнула. Чего-то подобного мы с Артёмом и ждали, когда планировали возвращение.
– И я скучаю, детка. Но у нас есть свой дом, – одной рукой обняла девочку, а другой – обвела комнату. – Здесь я жила раньше, здесь мои любимые вещи. Хочешь покажу?
– Хочу.
– Тогда быстро умываться, чистить зубы и на кухню. А потом!.. – я постаралась изобразить самый загадочный вид. – Мы с тобой будем искать секретики.
Лина всё сделала, но без охоты. А я не наседала, понимая тоску дочери.
Мы сидели на подоконнике, наблюдая за просыпающейся столицей. Ещё где-нигде
– Ты жила здесь? – спросила дочка.
– Да. Это было моё самое любимое место! Я и сейчас его люблю.
Лина задумалась, потом сказала:
– Здесь красиво! Много огней, машин. Но шумно. Мне не нравится.
– Понимаю. А вот я иногда скучала по этому шуму. Я здесь всегда жила, – потёрлась щекой о светлую макушку. – Давай ты попробуешь узнать это место лучше, а потом сделаешь выводы?
– Хорошо. Только всё вокруг новое… Непривычно, – призналась дочь.
– А я?
– А ты мама, – тут же нашлась с ответом моя крошка.
Я распахнула руки:
– Обнимашки?
Лина охотно нырнула в мои объятия. Я с наслаждением вдохнула её нежный аромат. Доченька моя!
В свой первый день в Паг-Авите мы валялись на диване, смотрели старые магоснимки, а я рассказывала забавные истории о своём детстве и бабушке.
Я понимала Лину. Первое время в нашей городской квартире действительно было очень тихо и скучно. Мы привыкли, что в большом доме Тандекаров всегда шумно. Калина, девочки, слуги, беты – все куда-то идут, что-то говорят, зовут то поиграть, то покушать. А здесь только мы вдвоём. Лина сама по себе была спокойным ребёнком, меня тоже сложно назвать чересчур деятельным человеком. Особой работы в доме не было: только приготовить еду и убрать со стола. Ещё погода такая, что на улице долго не погуляешь. Вот мы и скучали, во всех смыслах. Только вечера вносили какое-то разнообразие в нашу жизнь. К нам часто, возвращаясь с работы, забегала Ирка. Ну и ещё Никита. Узнав, что мы вернулись от оборотней, молодой некромант теперь периодически наведывался в гости. Я боялась, как Лина отреагирует на незнакомого мужчину. Но, возможно, она почувствовала искренность и непосредственность Воронцова-младшего и спокойно воспринимала его визиты.
Чаще всего к нам приходил, конечно, Артём. Ночью – как мой возлюбленный, а днём – официально, как инспектор. На мой удивлённый взгляд и вопрос:
– Неужели ты не мог написать свой отчёт в кабинете?
Он лишь широко улыбался:
– Даш, у меня есть повод провести с вами лишний час-два. Я что, дурак, отказываться от него?!
И я расплывалась в счастливой ответной улыбке.
Именно Артём водил нас Иглой к прежнему психотерапевту. Пока Лина была на сеансе, мы чаще всего сидели в ближайшем кафе и разговаривали. Воронцов отказывался от прогулок по Ирингу: он не любил тигриный город. Может, из-за большого количества оборотней? Может, из-за натянутых отношений с Фёдором Зарецким?.. Каждый раз, прилетая в лечцентр, я и боялась, и хотела повидаться с нашим вредным лекарем. Но так ни разу и не встретила его. Только видела свет в окнах его кабинета. Значит, работает. Как всегда!
Я быстро вспомнила прежнюю столичную жизнь. Когда выдавались ясные дни, водила Лину в кафешки, на детские площадки и театральные представления. Дочка любила театр. Правда, её восхищённые охи-ахи больше касались декораций и костюмов, чем игры артистов. И вечерами мы мастерили театральные подмостки, вовсю эксплуатируя Артёма и его магию. Воронцову пришлось поднапрячься, чтобы разобраться в устройстве сцены-коробки, и сделать нам что-то похожее, но в уменьшенном варианте. Наградой ему стала радость нашей девочки и её первый открытый взгляд без страха. Увидев в детских глазах восхищение и благодарность, мой Ворон расцвёл как роза! Гордо приосанился и искоса глянул на меня, ожидая новую порцию восторгов. Я хвалила, мне не жалко.