И заблестит в грязи алмаз

Иващенко Илья

– Это точно, – заливаясь хохотом, выразил согласие Гусаров. – Слушай, ну ладно, погнал я, короче, а то у меня заказ – штрафанут еще, не дай бог. Давай, рад был встрече. Пересечемся еще как-нибудь, – попрощался Юра, подавая свою огромную лапу.

Тут в мозгу Сапога, который, мягко говоря, не горел страстным желанием тащиться еще около полутора-двух километров пешкодрапом по проспекту до своей конечной цели, созрела гениальная, как ему показалось, идея:

– Слушай, Гусь, подожди. А ты куда, вообще, едешь-то?

– Ну я щас по Ленина до конца, а потом на Советскую сверну. А че такое? – убрав руку, осведомился озадачившийся Гусаров.

– Это… А ты не мог бы меня на раме подкинуть

до дома Родиона Рязанова? Все равно по пути, – со стеснительностью школьника на первом свидании спросил Энвидий. Посчитав, что его нескромная просьба может показаться недостаточно мотивированной, он, выдержав театральную паузу, добавил: – А то, блин, честно, так в падлу пешком идти…

– Слушай, ну я даже не знаю… – с явным сомнением в голосе отвечал однозначно не разделивший всей гениальности затеи Гусь. – А если увидит кто? Сфоткают, стуканут. Ты же сам знаешь, сколько щас крыс таких развелось.

– Да я тебя умоляю, кому это надо-то? Ну даже если спалят, скажешь, что инвалида до больницы подвозил. За такое точно никто ругать и штрафовать не будет.

– Инвалида? На раме велосипеда? Ты себе это как представляешь-то?

– А что такого? Инвалид же не обязательно только по способности передвигаться. Можно инвалидом, к примеру, и по уму или зрению быть, – ловко парировал Сапожников.

– Да я вообще не в этом смысле… Ладно, хрен с тобой, залезай, – вынужден был признать свое поражение и принять сапоговское безрассудное предложение Юрий, который не хотел обидеть своего давнего друга, так много раз выручавшего его в студенческие годы.

Устраиваясь на раме велосипеда между рук товарища, Сапог полюбопытствовал:

– Ты точно справишься-то? А то хочешь, можем махнуться, я на раме хорошо вожу.

– Справлюсь, справлюсь… И не таких кабанов возили на даче в детстве, – надевая обратно перчатку, заверил приятеля Гусаров.

Придав себе, пассажиру и багажу устойчивое положение, Гусь оттолкнулся ногой от асфальта и медленно привел разместившуюся на велике хрупкую конструкцию в движение.

– Так а ты зачем, кстати, к Радику-то идешь? – поинтересовался Юра насчет цели визита Энвидия к их общему экс-одногруппнику.

– Да он меня там че-то с компом просил помочь ему. «Винду» переустановить.

– Я-я-ясно… За деньги подрабатываешь или так, за бесплатно?

– Не, ну так-то обычно за деньги, конечно, но с Радика, естественно, ничего брать не буду. Для друзей бесплатно, – пояснил свою ценовую политику Энвидий и, осознав, что, возможно, немного переоценил свою доброту, дополнил: – Ну, максимум за шавуху.

– А как он, вообще, сам-то поживает?

– Да а че он, все по-прежнему: ни хрена ничего не делает, нигде не работает, живет в свое удовольствие, – с едва улавливаемой завистью в голосе доложил Сапог. – Красиво жить не запретишь…

Случайно встретившиеся однокашники еще долго расспрашивали друг друга о своей жизни, а также обсуждали актуальные дела своих экс-однокурсников. Проплывавшие мимо них прохожие с нескрываемым изумлением поглядывали на разворачивавшуюся перед их глазами картину и с возмущением шарахались куда подальше от катившегося по самому центру пешеходной дорожки транспортного средства, но фотографировать двух отчаянных долбодумов, рискнувших пойти на подобный общественно опасный способ передвижения в условиях ограниченности маневрирования не только узким тротуаром, но и блуждавшим по нему в разгар выходного дня многочисленным народом, никто из них не осмеливался.

Когда тупой и еще тупее проезжали мимо установленного на площади памятника Ленину, Сапог, завидев вождя революции, неожиданно переменил русло беседы и спросил:

– Гусь, слышь, а как думаешь: много

человек через две тысячи лет будут знать или хотя бы что-то краем уха слышать о Ленине?

– Э-э-э… В смысле? – переспросил сбитый с толку внезапным вопросом Гусаров.

– Ну, смотри. Предположим, что с каждым столетием население Земли продолжает постепенно увеличиваться. При этом, соответственно, продолжается научно-технический прогресс: люди осваивают межзвездные перелеты, активно заселяют и осваивают другие планеты. На них, таким образом, начинается свой собственный отсчет истории и так далее.

– Та-а-ак… – в знак якобы понимания кивнул головой ни черта пока на самом деле не догонявший всадник педального коня.

– Подожди, не перебивай, – одернул своего единственного слушателя Сапожников и продолжил: – Так вот. Получается, что поскольку за счет роста населения увеличивается число действующих лиц исторического процесса, то есть потенциальных творцов истории, а за счет развития технологий расширяется площадь ее ареала, то есть, так скажем, арены, на которой она непосредственно разворачивается, с каждым десятилетием происходящих, ну и, следовательно, уже произошедших событий будет становиться все больше и больше…

– Ну так событий так или иначе будет с каждым десятилетием все больше и больше за счет одного только естественного хода времени, – все-таки не удержался и обоснованно перебил чрезмерно увлекшегося лектора Юра.

– Да, это ты прав. Ну это все как усугубляющие факторы, – оправдал слабые места своей теории ее защищавшийся автор. – Так, на чем я остановился?.. Ах да. Чтобы хранить в памяти все сведения и записи из все расползающейся во времени и пространстве летописи, будут требоваться все большие и большие объемы информации. Выходит, что с течением времени каждому последующему поколению людей все сложнее и сложнее будет чисто физически, с учетом ограниченных возможностей мозга, ну и, само собой, с тем условием, что в будущем не будет найден способ эти возможности расширить, запоминать и держать в памяти все разрастающийся массив данных. И это я сейчас даже не говорю про искусство и культуру, список произведений и деятелей которых будут одновременно с ходом истории увеличиваться в еще больших масштабах! В конце концов человечество, видимо, должно будет столкнуться с необходимостью либо вообще убрать историю из списка обязательных к изучению в школе дисциплин, что, конечно, вряд ли, либо, что гораздо более вероятно, существенно ограничить ее рассмотрение в рамках соответствующего курса по одному или нескольким из следующих параметров: или по субъектному составу; или по исследуемой исторической арене, ну то есть по пространственному признаку; или по рассматриваемому временному периоду; или же по степени детализации описываемых событий, то есть, грубо говоря, свести происходившие в течение длительного времени на обширной территории разнообразные исторические процессы к одной-двум коротеньким строчкам в учебнике…

– Слушай, Сапог, – еще раз прервал своего пассажира Гусь, – а ты как бы уверен, что сейчас подходящее время, место и обстоятельства для такой лекции?

Сапог, вне всяких сомнений, был в этом уверен. Самой большой его слабостью были от случая к случаю выпадавшие ему возможности эффектно блеснуть своим незаурядным умом. Каждый раз, когда удачно складывались все необходимые для того обстоятельства, Энвидий совершенно не мог удержаться от соблазна в очередной раз продемонстрировать уровень своего интеллекта и эрудиции перед окружающими людьми. В такие моменты его друзья с иронией отмечали, что «Сапог опять поплыл». Плыл Сапог и сейчас, в неуклюжей позе раскорячившись на стальной раме дешевого горного велосипеда малоизвестной марки.