И жили они долго и счастливо
Шрифт:
— А клятвы? — спросила Василиса.
— Клятвы… — повторила Настя. — Да, клятвы… Можно поклясться в чем-то. Говорят, боги помогают исполнить обещанное. Но это должно быть от души. Ты действительно должна хотеть того, о чем говоришь. Важно намерение…
Намерение, помноженное на чувство. А источником силы являются боги, отозвавшиеся, чтобы скрепить союз. Василисе внезапно подумалось, что, может быть, поэтому у Кощея с Марьей ничего и не получилось. Неужели они оба и впрямь были намерены открыться друг другу, потратить жизнь друг на друга? В это верилось с трудом. Боги не могли не почувствовать фальшь. А что, если у них тоже ничего не получится?..
Нет, нельзя было об этом думать. Магию нельзя творить, сомневаясь
— А вам боги помогли? — спросила Василиса.
Это был очень личный вопрос, и Настя вовсе не обязана была на него отвечать. Но она улыбнулась, выходя из оцепенения, навеянного воспоминаниями, и кивнула головой.
— Мне — да, — уверенно сказала она.
Спрашивать про Финиста Василиса не стала. Если бы подруга захотела, рассказала бы сама.
— Не переживай, — вздохнула Настя. — Тихомир еще прочтет вам лекцию. Он в этом деле мастак.
И она закатила глаза.
Наверное, нужно было прекратить расспрашивать, но Василиса не смогла удержаться от последнего вопроса.
— А потом как? Что-нибудь меняется?
Настя пожала плечами.
— Если честно, не знаю, не с чем сравнить. Только вот Финист всегда угадывает, если мне плохо или я грущу. Но может быть это просто совпадение… Единственное, потом очень хочется остаться вдвоем…
Василиса вздернула бровь, и Настя рассмеялась.
— Василиса! О чем твои мысли?! — притворно ужаснулась она. — Я не об этом. Я о том, чтобы просто побыть наедине. Это как будто тебя привязали к человеку, а потом отвязали, но ты не сразу можешь оторваться от него. И все вокруг только мешают. А ночь вы уж себе организуете и без моих советов. Не первая же…
Это точно. Настя не могла знать об этом, но ее слова задели в Василисе то, о чем она старалась не думать.
— Иногда я жалею, что первая брачная ночь у меня была не с Кошем, и что у нас ее по сути не было, — неожиданно для самой себя призналась Василиса.
— А я в первую брачную ночь Финисту вообще не далась, — вдруг ответила Настя. — И именно поэтому, пока Борислав не родился, думала, что не могу забеременеть в наказание за это.
— В смысле — не далась? — не поверила Василиса. — Почему? А Финист что?
Настя пожала плечами.
— Испугалась. Устыдилась. Да и вообще, мало ли какая дурь творится в голове у семнадцатилетней девчонки, которую гости весь день донимали похабными шуточками. А Финист ничего, сказал, что день был сложный, так что надо спать. Нам курицу с собой дали, а я на свадьбе от волнения ничего не ела. Вот он и накормил меня этой курицей, завернул в одеялко и рядом с собой уложил. И сам уснул. А я на него всю ночь проглядела.
— А дальше?
— А дальше он мне лекции по анатомии читал, а потом устроил наглядную демонстрацию, — засмеялась Настя. — Разобрались, в общем. Зато после той ночи я всегда знала, что он меня не обидит и против моей воли мне ничего не сделает.
— Настя, ты сейчас серьезно?
Настя вздохнула.
— Да. На самом деле просто очень неудачно выбрала человека, которого попросила рассказать, что меня в первую брачную ночь ждет. В результате наслушалась всяких ужасов… И больше всего меня во всем этом напугали даже не сами ужасы, а то, что я, возможно, отдаю себя в жены мужчине, который сможет сделать мне больно ради собственного удовольствия и которому при этом будет до меня все равно… Так себе перспектива. И я жутко боялась, что все это подтвердится. Но Финист меня как всегда не подвел. И знаешь, сейчас я думаю, да какая разница, когда он случился у нас — этот первый раз. Главное ведь, что случился. И что он был особенный. Но, наверное, первый раз всегда особенный, да?
О да, с этим Василиса не могла не согласиться.
Глава 2. Ретроспектива
май 2004
— Я нашла имена для твоих следующих собак. Вот тут в книжке. Хугин и Мунин. Мыслящий и Помнящий.
— Вороны Одина?
— Ага. Мне кажется, тебе подойдет.
— За кого ты меня принимаешь?
Василиса пожала плечами, и иной ответ не понадобился.
Была суббота. Кощей обещал ей быстро расквитаться с делами и сводить на прогулку в лес рядом с поселком, но ему позвонил один, второй, третий, и ожидание малость затянулось. Василиса не выражала недовольства и не требовала его немедленного внимания. Только попросилась остаться в кабинете. Выбрала на полке книгу — «Старшую Эдду»*, как он понял теперь — тихонько присела с ней в кресло и читала. И совсем ему не мешала. Эта ее чудесная способность — не вызывать в нем раздражения и не отвлекать своим присутствием — все чаще и чаще казалась Кощею почти волшебной. Если бы он достоверно не знал, что она не может колдовать днем, посчитал бы, что использует чары. Он никак не мог понять, почему рядом с Василисой ему тихо и спокойно. Но ее близость превращалась в потребность, и это настораживало. Еще недавно он полагал, что желание обладать женщиной — блажь ему чуждая. Сейчас он уже не был в этом столь уверен. При этом Кощей вовсе не хотел привязываться к Василисе и не собирался подпускать слишком близко. Однажды он уже допустил эту ошибку, и она дорого ему обошлась. Но в этот раз ему казалось, что он катится с горы, и затормозить никак не выходит. О своем решении — держать ее на расстоянии вытянутой руки — он вспоминал, только когда оставался один, и начисто забывал о нем рядом с ней, что несколько усложняло его выполнение.
— Я больше не буду заводить собак, — сказал Кощей, убирая бумаги.
Хватит на сейчас, вечером закончит. Василиса вскинула голову.
— Почему? — изумилась она. — Ты ведь их любишь!
«Я не способен любить, — подумал Кощей. — И я устал». Но вслух ответил:
— Они требуют много времени и внимания. Один я не справляюсь. Нет смысла приручать живое существо, чтобы потом бросить его в одиночестве.
— Поэтому ты всегда берешь сразу двух? Чтобы им не было одиноко?
— Да.
Василиса положила закладку на страницу, закрыла книгу, погладила ее по кожаному переплету — издание было подарочным.
— Звучит грустно, — ответила она, не поясняя, что именно, и Кощей решил, что оно и к лучшему.
— Я закончил. Пойдем.
Василиса радостно улыбнулась, подскочила с кресла. За последние два года она сильно повзрослела внешне, уже не смотрелась совсем юной, какой была, когда вышла из Леса в этот мир. Теперь ей вполне можно было дать лет тридцать. Только вот степенности это ей не прибавило, и вела она себя порой совсем как девчонка: так же непосредственно и восторженно, будто все в мире для нее было впервые. Уставшему от всего Кощею наблюдать за ней было забавно. И самому порой становилось едва ли не весело.
В лесу было свежо и тихо. Снега осталось совсем мало. Он ежился одинокими сугробами, прячась от почти летнего солнца в местах, где всегда была тень. Сосны тянулись вверх. Под ногами мягко пружинил настил из опавших иголок. Василиса шла уверенно, не уставая и не боясь лишний раз свернуть с тропы. В лесу она явно чувствовала себя в своей стихии, и Кощею нравилось смотреть на нее и было интересно увидеть ее тут летом, когда все зацветет. Она должна была хорошо разбираться в травах.
И все же было то, чего ему не хватало: мягкого звука собачьих шагов и заливистого лая. Он то и дело машинально прислушивался, удивляясь их отсутствию, а потом вспоминал. Он еще помнил о своем декабрьском решении уйти в Навь. Но Василиса смешала ему все карты. А ведь были бы собаки, можно было бы отпускать ее в лес с ними. Отпускать ею сюда одну Кощей не решался. Мало ли.