И жили они долго и счастливо

Дмитриевна Алёна

Могло ли быть по-другому? Да, наверное, могло, в конце концов у нее на работе перед глазами то и дело мелькало живое подтверждение этому: Настя, которая однажды за завтраком, отчаянно зевая, призналась, что Сокол не давал ей покоя полночи, и теперь ей хочется закрыться у себя в кабинете и проспать весь день на диванчике, а то вдруг вечером им захочется повторения. Василиса подавилась бутербродом, а Настя выглядела абсолютно довольной жизнью. Если бы Иван не давал ей покоя полночи… Вряд ли бы на утро она улыбалась так.

И

все же Василиса плохо представляла себе, как это должно быть. Тем более, был еще один момент, который сильно ее смущал. Близость с мужчиной была чревата последствиями. Вопрос о том, помнил ли Кощей о ее нежелании иметь детей и как собирался выполнять эту часть их уговора, оставался открытым. Наверное, надо было самой сварить зелье. Но у нее не было ингредиентов, а она все еще побаивалась ходить в Лес одна.

Возможно, нужно было просто поговорить об этом так же, как они обсуждали все остальное, но у Василисы язык не поворачивался спросить. Да и вроде не было необходимости. А вот теперь, судя по всему, появилась.

— Ты сегодня тихая, — заметил Кощей. — О чем думаешь?

— О тебе, — честно ответила Василиса.

После памятного вечера на кухне периодически она устраивала себе и ему такие марафоны честности. Говорила как есть, стараясь особо не задумываться над словами. Как правило это приносило положительный результат.

— Польщен, — усмехнулся Кощей. — И какие мысли обо мне тебя не отпускают?

— Пойдем со мной в баню, — выпалила она.

Судя по всему, этот раз был не таким. Благодушное настроение с Кощея как ветром сдуло.

— Василиса…

— Я больше не буду как тогда! — поспешно пообещала она.

О да, в этот раз она будет готова и если что себя не выдаст.

Кощей потер переносицу, и ей показалось, что он выругался. Она встала с лавки и подошла ближе, обняла, попыталась поцеловать, но он отвернулся. Никогда бы она не подумала, что ей придется уговаривать мужчину лечь с ней в постель. Особенно этого мужчину. Воистину, жизнь умеет преподносить сюрпризы.

— Я придумала тебе имя, — сказала она, закрывая глаза и прижимаясь к его груди. — Вернее, скорее сокращение к имени.

— И какое?

— Кош.

Тишину вокруг нарушало только пение птиц на улице. И с закрытыми глазами ей казалось, что они остались в мире совсем одни. И так хорошо это было.

Кощей неожиданно крепко обнял ее в ответ.

— Можешь звать так, если нравится, — разрешил он, и Василиса ощутила, как он расслабился.

Вот и пытайся теперь понять, что изменилось. Неужели новое имя сотворило чудеса?

— Так ты пойдешь?

Кощей ответил не сразу, размышлял над чем-то, и Василиса с одной стороны нервничала в ожидании, а с другой наслаждалась его объятиями и царящим в них покоем.

— Наверное, в прошлый раз я слишком спешил, — наконец отозвался он. — Прости. Попробуем еще раз. Я буду аккуратнее, хорошо?

Василиса

поспешно кивнула. Еще бы не хорошо. Она-то уже начала бояться, что и впрямь придется как-то его уговаривать. Еще бы понимать — как. Снова подняла голову, чтобы все-таки поцеловать, но Кощей пригвоздил ее взглядом к месту.

— Ты скажешь мне, если что-то будет не так. Ясно?

Она снова кивнула, прекрасно осознавая, что врет: нет, не скажет, в такие моменты язык ей не повиновался.

— Ну вот и хорошо, — ответил он.

— Я только хотела спросить… — как же сложно! — По поводу детей…

— Я помню. Будем предохраняться.

— Зелья?

Кощей закатил глаза и недовольно покачал головой.

— Хватит уже вливать в себя всякую гадость. Есть не менее надежные и при этом безопасные способы. Не переживай, мне дети тоже ни к чему.

Что ж, вот это уже вселяло уверенность.

Василиса привстала на носочки, потянувшись к нему, и он наконец сам ее поцеловал.

В бане было тепло, и вообще все здесь напоминало ей родительскую избу, в которой она с сестрами спала на полатях над печкой. Пахло так же. И так знакомо и породному трещал огонь в топке. Василиса вдруг поняла, что не готова ждать целых два часа. В предбаннике, превращенном в комнату отдыха, стоял диванчик, аккуратно застеленный пледом. Она решила, что им его вполне хватит. Запустила руки Кощею под футболку, углубила поцелуй и потянула его к нему.

— Что у тебя за тяга к диванам? — недовольно проворчал Кощей ей в губы. — У меня в спальне отличная кровать.

— Не люблю кровати, — призналась Василиса.

— Ты замерзнешь…

— Так согрей меня, колдун.

— Ты точно хочешь…

— Кощей! — в отчаянии воскликнула она, отстраняясь, и недовольно воззрилась на него, не пытаясь скрыть раздражения. — Если ты сейчас же не замолчишь и уже не приступишь, я тебя прокляну! Будешь петь соловьем на рассвете в течение года!

Он рассмеялся, но, кажется, ее угроза его убедила. Во всяком случае, он замолчал. Приступил. И больше не спешил. И она не замерзла. И диван оказался вполне удобным. И впервые за много-много лет Василиса не ждала, когда же уже все закончится. А то, что один раз надо было бы остановить, а она промолчала... Ну что ж, разве велика плата?

____________________________________________________________

* -«Старшая Эдда»(или «Эдда Сэмунда», или «Песенная Эдда») — поэтический сборникдревнеисландских песено богах и героях скандинавской мифологии и истории, сохранившийся вдревнеисландскойрукописи второй половины XIII века, авторство которой некоторыми исследователями приписываетсяСэмунду Мудрому.

Глава 3.

— Итак, Лебедь знает, — мрачно констатировал Баюн, а потом гаркнул что есть мочи. — Да отстань же ты от него!