И жили они долго и счастливо

Дмитриевна Алёна

Кощей вздохнул:

— Ужин, Василиса. Он остывает в духовке, а я страшно голоден и ждал только тебя.

— А потом?

— Ненасытная… — пробурчал Кощей. — С кем я связался? До «потом» дожить надо. А если я сейчас не поем, то ничего не обещаю…

Ненасытная. Некоторое время назад Василиса, как ей показалось, все-таки нашла ответ на вопрос, который Кощей задал ей еще в апреле. Зачем все это? Ради удовольствия. А ответив, поняла, как много упустила, и теперь, кажется, малость перегибала палку в своем желании наверстать упущенное. В любом случае Кощей ее рвение разделял не всегда, чем изрядно ее удивлял и порой даже беспокоил. Может быть, она все-таки не нравится ему или нравится недостаточно?

Но он постоянно искал ее общества, а это свидетельствовало об обратном.

— Ну, ты ж бессмертный… — протянула Василиса, не желая сдаваться так просто.

Кощей ничего не ответил, отстранил ее, встал с кровати и принялся одеваться. Пришлось последовать его примеру.

***

Не то чтобы Кощей обрадовался её отъезду. Скорее решил, что это к лучшему и что он использует время с пользой, постаравшись стабилизировать свое отношение к Василисе и дистанцироваться от нее. Месяца должно было быть более чем достаточно, чтобы вернуть себе эмоциональное равновесие и свести зависимость от ее присутствия на нет.

Это был прекрасный рациональный план. И он прекрасно работал всю первую неделю ровно до вечера пятницы. По вечерам в пятницу Кощей традиционно забирал Василису к себе на выходные, и в этот раз, вернувшись домой в одиночестве, неожиданно ощутил глухое раздражение, с которым не смог справиться. Попытался работать, но ничего не вышло. В груди жгло, и не получалось ни на чем сосредоточиться. Выходные прошли ужасно. Василиса позвонила, и они проговорили час, но после этого разговора стало еще хуже. Она была нужна ему тут. Не обязательно все время рядом, но ему хотелось знать, что она в его доме, что он в любой момент может увидеть ее, дотронуться до нее, переброситься парой слов. Он думал о ней поминутно. И успокаивал себя тем, что это просто какое-то болезненное помешательство, и рано или поздно оно закончится. Как простуда. Вот сейчас он в самом разгаре болезни, но дальше станет легче. Нужно просто перетерпеть. И еще как можно меньше общаться с виновницей его состояния. И это пройдет. Не может не пройти.

Как бы не так.

Всю следующую неделю он ходил злой как чёрт.

— Константин Иосифович, — остановила его знакомая судья после судебного заседания, — хватит оправдывать свою фамилию, у нас и так про вас соответствующие байки ходят.

Кощей попытался улыбнуться, но и сам почувствовал, что вышло как-то не так.

— Случилось что? — нахмурилась Людмила Павловна. — Господи, да говорите!

— Не выспался.

— И поэтому чуть не откусили голову свидетелю!.. Все, идите, и через месяц вернитесь сюда в благом расположении духа, а не то удалю из зала, и обжалуйте потом сколько хотите.

Кощей слабо кивнул. Потом долго сидел в машине, пытаясь отдышаться. Отчитали как мальчишку. И было за что. Но на календаре снова была пятница. А легче ему не стало. Василисы не было две недели, и ему как-то предстояло пережить еще две. Еще четырнадцать дней.

Его замечательный план провалился. Понять бы — почему.

На мгновение мелькнула шальная мысль: неужели приворожила? Для этого магия не нужна, хватит и зелья, а как показала практика, с ними у Василисы проблем не было. С сомнением взглянул на браслеты. Что если дело в них? В ответ они сверкнули оскорбленно. Мол, да как ты мог подумать такое про нашу создательницу?

И правда. Раз подумал, значит, не приворотное. Под приворотным да спустя столько времени думать уже не выйдет.

И все же… Все же…

Он вернулся домой и решил заняться чем-то привычным, только для себя. В результате потратил два часа, чтобы приготовить ужин, съел его в тишине, давясь каждым куском и не позволяя себе выйти из-за

стола раньше времени, и особо остро ощущая свое одиночество, и вдруг осознал, что все это и правда слишком далеко зашло. Захотел, понимаешь ли, тепла. Жил же как-то до этого, и ничего. И дальше бы прожил. Да, с Василисой было так, как не было еще ни с кем и никогда. Но от наркотиков тоже бывает хорошо, и все это знают, но ведь это не повод начинать, ибо есть и последствия. Он не замечал их, пока она была рядом, зато стоило ей уехать, и ломка не заставила себя ждать. На традиционную вечернюю смс Василисы он не ответил. Лег в постель и ворочался до трех утра. А потом она ему явилась.

— Кош, ну что ты себя мучаешь? — шепнула она ему на ухо, и он ощутил движение пальцев по волосам. — Не надо…

Кош… Как быстро он привык к этому имени. Кощей притянул её к себе, и она с готовностью прильнула ближе. Открыл глаза. До чего ласково она смотрела. И ему в голову закралась крамольная мысль: он мог бы пустить её в свою жизнь по-настоящему…

Кощей вздрогнул и проснулся. Глянул на часы. Он спал сорок минут. И это был всего лишь сон. Всего лишь бредовая мысль, навеянная усталостью и дневными думами. Вспомнил ощущение ее тела в своих руках и скрипнул зубами. Как же хотелось обнять, утонуть в идущем от нее тепле… Может, если прижмет к себе, то выспится наконец.

Нет, это было уже слишком! Если бы он не знал точно, что не может влюбиться, решил бы, что именно это и произошло.

С этим определенно нужно было что-то делать. Все, пусть знает свое место. Он будет отстранен и холоден, в конце концов, он ничего ей не обещал…

… обещал, что она не пожалеет.

Кощей едва не зарычал. Что ж у него рядом с ней мозги-то совсем не работают? Уже давно не юнец, чтобы творить такие глупости из-за женщины!

Нет, все. Определенно все. И вообще, возможно, стоит с этим покончить. Они разойдутся, и он успокоится. И не будет больше никакой Василисы, никто не потащит его в лес, не будет мешать спать разговорами, не станет нахваливать его кулинарные способности, не обнимет сзади и не поцелует в волосы, а ведь, как выяснилось, ему это очень нравится…

Кощей резко сел в постели, включил свет. Шагнуть к ней через зеркало? На Буяне стоял серьезный купол, его обязательно засекут, как потом объяснить, что он там забыл…

Пришлось действовать традиционным способом. И он взял сотовый и все-таки отправил ей сообщение.

***

Буян Василисе понравился. Чудо, что за остров. Прикрытый от чужих глаз взороотводящими чарами, наложенными самой Лебедью, он стоял посреди моря, и оно плескалось, искрилось и переливалось в лучах солнца всеми оттенками синего, серого, белого и зеленого и тянулось настолько, насколько хватало взгляда, упираясь на горизонте в небо.

Восточная сторона острова была обнесена крепостной стеной, а за ней сверкали позолоченными куполами белокаменные царские палаты. За стену, разумеется, никого не пускали, но и любоваться никто не запрещал. У въездных ворот посменно несли караул двое из тридцати трех богатырей. Смена часовых происходила строго по-военному, это было красиво, и посетители острова останавливались полюбоваться зрелищем. Василиса тоже в первые дни останавливалась, потом привыкла.

Основная же жизнь острова протекала вне крепости. Буян представлял собой странную помесь двух миров, и это проявлялось во всем. Уклад жизни Тридевятого вполне органично дополнялся достижениями этого мира, и здесь то и дело можно было наблюдать, например, как девушки у колодца в ожидании своей очереди беседуют по сотовому телефону, или как какой-нибудь мужик, сидя на крыльце, чинит сапоги, прислушиваясь к стоящему рядом радио…